Астра сочувственно кивнула.

– У вас не вызвала сомнений причина смерти мужа?

– Какие сомнения? Нам вручили заключение экспертизы. Дима иногда жаловался на головные боли, на повышенное давление. В его годы это в порядке вещей, но на фоне постоянного переутомления и нервотрепки может привести к печальному исходу. А что, есть какие-то другие предположения? – разволновалась вдова. – Все-таки авария? Но машина осталась цела.

– Нет, это я так… – поспешила успокоить ее «журналистка». – Уточняю. Скажите, в какой семье вырос Дмитрий Лукич? Его родители тоже занимались наукой?

– Муж очень трепетно относился к «роду Лианозовых» – так он называл своих родственников. Любил рассказывать про коммерсантов, которым принадлежала усадьба Алтуфьево. Среди них были, кажется, масоны. Он считал их своими предками и всячески выискивал в архивах подтверждение этому.

– Нашел?

Зинаида Романовна замялась:

– Не совсем. Если он и состоял в родстве с теми Лианозовыми, то не в прямом. Какая-то побочная линия, весьма дальняя. Признаться, я считала его однофамильцем этих капиталистов. А Дима как одержимый все твердил и твердил про парижскую ложу, какой-то «Лотос», если мне память не изменяет, про эмигрантов, рылся в книгах, переписывался с коллегами из Франции.

– Эта переписка сохранилась?

– Муж не любил накапливать лишние бумаги, не любил фотографироваться. Его щелкали незаметно, а потом дарили снимки.

Астра перебирала фотографии, где моложавый, подтянутый мужчина приятной наружности стоял в кругу студентов, сидел с удочкой в камышах, держал сачок с рыбой, жарил шашлыки на даче. Снимки преимущественно групповые и на природе.

– Фамилия Куприяновы вам о чем-нибудь говорит? – спросила она.

– Куприяновы? Кажется, купеческая семья, ткацкие фабрики, что-то в этом роде. Да, Дима упоминал о них. Похоже, составляя семейную хронику, он наткнулся на брак между одной из девиц Куприяновых и каким-то Лианозовым.

«Допустим, потомки Куприяновых в самом деле породнились с потомками Лианозовых – ну и что? – подумала Астра. – Как это поможет мне отыскать Неверова?»

– Вы знакомы с Владом Неверовым? – вдруг вырвалось у нее.

– Неверов? Не знаю. Столько студентов, столько фамилий. Не могу сказать.

– Поездка профессора в Новгородскую область имеет отношение к семейной хронике? Возможно, он искал кого-то?

Зинаида Романовна отрицательно повела рукой:

– Нет. При чем тут… хотя постойте… я вспомнила! Дима действительно интересовался Новгородчиной, говорил, что мечтает поудить на Ильмень-озере. Даже карту купил. Неудивительно, раз он собирался туда ехать. Не понимаю, почему он со мной не поделился своими планами?

– У него были близкие друзья?

– Единственный друг Димы, его последователь – Максим Шестопалов, ушел с кафедры и сейчас живет за городом, в собственном доме. Бросил науку! Разводит пчел, продает мед и продукты пчеловодства. Последний раз мы виделись на Пасху… да. Он приезжал в Москву и зашел проведать, привез банку меда, прополис. Милый, деликатный человек, талантливый, а вот плюнул на карьеру, на все эти звания, диссертации – и молодец. Жизнь не такая уж длинная…

– Было бы неплохо поговорить еще и с ним. У него есть телефон?

Вдова охотно согласилась дать адрес и телефонный номер Шестопалова.

– Давайте я вас чаем напою, – предложила она.

– Не откажусь.

Астра тянула время в надежде, что придет сын профессора и она познакомится с молодым человеком. Увы! За чаем женщины снова вернулись к теме нефтепромышленников Лианозовых.

– Дмитрий Лукич смолоду интересовался своей родословной?

– Конечно же, нет, – печально улыбнулась Зинаида Романовна. – В молодости Диму увлекала только физика! Его коллеги собирались у нас, спорили до хрипоты, размахивали руками, а я жарила на кухне картошку и кормила их. Потом Дима сделал открытие, потом… – она смахнула набежавшую слезу. – Неважно! Родословной он начал интересоваться в связи с какой-то своей теорией… Я в этом профан. Из разговоров я поняла, что масоны владели некой магической вещью, которая то ли подтверждала гипотезы Димы, то ли отрицала. Муж надеялся заполучить если не сам раритет, то, по крайней мере, его описание, свидетельства очевидцев.

– Что это за раритет?

Женщина пожала плечами:

– Не знаю. Я врач, а не физик. Признаться, все научные споры наводили на меня смертельную тоску. Я старалась отключиться, думать о чем-то своем, близком и понятном: о больных, о домашнем хозяйстве, о сыне. Это позволяло мне твердо стоять на земле. А Диму порой заносило невесть куда.

– Вы познакомите меня со своим сыном? – не выдержала Астра. – Он живет с вами?

– Со мной. Работает менеджером по продажам бытовой техники, постоянно в разъездах. Сейчас как раз в командировке.

– Какая жалость. А чем занимается брат вашего мужа?

Зинаида Романовна опешила.

– Брат? У Димы нет брата…

Бои за город будут недолгими – барон это знал. Он прибыл сюда инкогнито, под покровом ночи и под прикрытием легенды. Величественная громада Нотр-Дам, освещенная зловещим заревом, плыла над Сеной, как призрачный ковчег. Только ему не суждено спасти французов, как в библейские времена ковчег Ноя спас обитателей Земли от Потопа.

Непобедимая нордическая раса хлынет на континенты, затопит их и поглотит отсталые народы. Наследники Зигфрида прославят себя подвигами во имя возрождения Империи севера. Восторжествует новая эра, и новые барды, пришедшие из лесов Вестфалии, сложат саги о новых героях.

Барону грезился окутанный туманом древний замок Вевельсбург – новый Камелот, где снова воссядут за Круглым столом двенадцать рыцарей, только теперь уже не короля Артура, а черного ордена с эмблемами СС. И будут вершить судьбы мира.

«Мы воссоздадим Валгаллу, – думал он, – куда валькирии на своих крылатых конях смогут приносить павших воинов, где вокруг магического очага будут пировать боги и герои…»

Накануне вторжения войск вермахта в Европу барону было знамение: на сумеречном небе пронеслись мертвый воин из Валгаллы и сопровождающая его валькирия – они появляются в моменты перелома, когда решается участь народов.

– Смотрите! – воскликнул он и указал вверх, где в разрыве облаков показались стремительные всадники.

Окружающие ничего не увидели, кроме бегущих по небу туч. И тогда на барона снизошло прозрение. Он – избранный! Ему одному показались незримые небожители. Его ждет нечто необыкновенное – ему откроется прадавняя тайна арийских предков.

Барон так глубоко запрятал свое недовольство Гитлером, что даже наедине с собой не осмеливался вступать с ним в полемику. Он никак не обращался к фюреру и думал о нем в третьем лице. Напрасно тот называет изучение наследия древних германцев «ненужной возней» – потому что якобы они ничего значительного не создали. Истинно велики не дворцы и гробницы, а идеи, неустрашимый дух ариев, секрет их могущества.