Девушка внимательнее взглянула на композитора:

– Интересно… Нет, не приходило. А ведь правда… Наверно, это потому, что летает душа… Хотя я даже знаю во сне, как взлететь, какое усилие надо сделать, чтобы оторвать тело от земли. Однажды у меня не получилось, лет пять назад, и я с тех пор всегда во сне боюсь, что взлететь не получится…

– Позвольте один вопрос, Алена.

Она кивнула.

– Я вас правильно понял сегодня утром? Вы сказали, что вы согласны…

– Мне… мне страшно одной, Эммануил Вильгельмович… И я не могу вам всего рассказать…

– Не говорите, девочка моя, не надо, – грустно улыбнулся композитор. – Вы, кстати, машину умеете водить?

– Да. Только у меня машины нет.

– А какие вам нравятся машины? Большие, красные, наверно?

– Нет, – засмеялась Алена. – Маленькие, оранжевые. Или темно-голубые. С круглыми крышами.

– Вы шутите?

– Конечно. Я не думала о машине. Мне все равно сейчас надо пешком ходить по четыре часа, а потом – надо будет гулять с коляской. Так что пока я вполне обхожусь троллейбусом.

– Я понимаю вас! – Композитор прибавил шагу следом за Аленой. – А я вот из-за ноги не могу водить. Но это неприятная тема, давайте лучше о вас… Вам с ребенком машина будет просто необходима. Поехать в лес, в бассейн, на занятия.

Алена удивленно взглянула на пожилого композитора. Она бы не могла предположить в нем такой житейской рассудительности.

– Что? – улыбнулся он. – Прагматично? Рядом с вами, деточка моя, даже я становлюсь рациональным. Вы слишком воздушны, нереальны, из другого теста.

– Я – обычная.

– Нет! Нет. Вы… вы просто даже не знаете, какая вы. Несчастная любовь искажает собственное представление о том, какая ты есть.

Алена отвернулась.

– Не думала, что произвожу такое жалкое впечатление…

Эммануил всплеснул руками:

– Да что вы, детка! Вы производите самое лучшее впечатление! Вас хочется любить, жалеть, оберегать от всех невзгод…

– Вы красиво говорите, – улыбнулась Алена.

– А вы красивы сами по себе! Красиво вздыхаете, смотрите, идете, красиво грустите. На вас можно смотреть бесконечно. И слышать музыку, которая в вас. И записывать ее, записывать… Так что не переживайте. Я не альтруист. Мне от вас тоже будет польза. Как от прекрасного куста роз, который растет в саду. Или от райской птицы, которая поет у тебя дома.

«Сидя в золоченой клетке», – подумала Алена, но говорить вслух этого не стала.

Все семейство Дениса уже минут двадцать стояло в очереди к стойке первой проверки билетов, документов и сдачи багажа в аэропорту Бен-Гурион. Из солидарности с ними поехала Жанна. В сторонке перетаптывался предупредительный Борис.

– Этот-то что увязался? – раздраженно спросил Денис, чувствуя, что его бесит сейчас все. И чистота, и свои женщины, одевшиеся в аэропорт по-пляжному, и чужие женщины вокруг, одетые по-восточному… и по-европейски… и по-спортивному… Все!

– А для порядка! – засмеялась Жанна. – А как же? Надо же проводить солидного туриста, фирма ведь гарантировала vip-сервис для некоторых бывших сограждан. Столько наворовали некоторые сограждане, что стали особо важными персонами…

Оксана подняла на подругу глаза и молча опустила их, еще крепче прижавшись к мужу. Она так стояла все время, как они приехали в аэропорт.

– Себя, себя в первую очередь имею в виду! – опять громко засмеялась Жанна, заметив взгляд Оксаны. – Мне моя интеллигентность просто не позволяет называть мои барыши честно заработанными капиталами. Усек? – спросила она бледного Бориса, который пощипывал подбородок тонкими сухими пальцами. – Вот она где, настоящая российская душа. – Жанна похлопала себя по мощной груди, скрытой сейчас под оранжевым парео, наброшенным на открытые плечи.

Денис глубоко вздохнул и обнял двумя руками Оксану и Маргошу, которая тоже притулилась к нему.

– Ну что, девчонки, приезжайте скорей…

Оксана тоже вздохнула, а Маргоша громко чмокнула его в щеку.

– Пап, плохо – провожать… Лучше встречать, правда?

– Еще плохо догонять и ждать, – ответил Денис.

– А хуже всего – объедаться, – добавила Жанна. – В жару.

Оксана умоляюще посмотрела на подругу и негромко проговорила, не отпуская мужа:

– Позвони сразу, как приземлишься… Ты телефон зарядил?

– Ага.

Наконец подошла его очередь. Денис поставил свой чемодан на платформу, открыл небольшой кожаный портфель, достал билет.

Девушка за стойкой выжидательно смотрела на него.

– Your passport, please[2], – наконец поторопила его она.

Денис, положив билет на стойку, стал искать паспорт в портфеле.

– Момент… сейчас… А, вот он… Нет… Ч-черт… Оксан, похоже, я забыл паспорт…

Оксана наконец отступила от мужа на шаг.

– Ты же в машине все документы проверил. Наверно, положил в бумажник.

– А, точно! – облегченно вздохнул Денис и быстро открыл портмоне. – Да нет… Слушай, ерунда какая…

Оксана объяснила девушке за стойкой, взяв билет Дениса:

– Извините, sorry, problems.

Оксана отошла чуть в сторону, сказав негромко мужу:

– Давай спокойно поищем.

Денис послушно снял свой чемодан с платформы, отошел следом за женой. Она стала рыться в портфеле. Денис огляделся – присесть было некуда. Тогда он сел на корточки, вытряхнул на пол содержимое портфеля.

– Вот это по-нашему, – засмеялась Жанна. – Да ты успокойся. В чемодане посмотри. – Она взяла небольшой саквояж Дениса, сама открыла его и перевернула так же, на пол.

Денис с Оксаной одновременно посмотрели на Жанну, та деловито поискала среди высыпавшихся маек и носков и объявила:

– Паспорта нет. – Жанна встала и тяжелой рукой похлопала Дениса по шее. – Ну, ты, родной, даешь…

Денис почувствовал, как кровь приливает ему к лицу.

– Да как это может быть? Может, я в машине его обронил… – Он повернулся к Борису. – Позвоните шоферу, пусть посмотрит…

– Да звони же ты, Боря! – Жанна приблизилась к обмершему гиду. – Видишь, какие у тебя неприятности намечаются!

Борис испуганно отшатнулся.

– Сейчас, Жанна Михайловна, конечно… – Молодой человек быстро набрал номер и попросил по-русски: – Саш, посмотри, там на полу паспорта нашего туриста нет? Есть? – Он радостно посмотрел на раскрасневшуюся Жанну. – Есть! Нашли!