Интересно, они тоже дерутся подушками? И он спихивает ее с кровати? И поливает водой из чайника, когда она не хочет вставать на утреннюю пробежку в парке? А она визжит и дрыгает ногами? Или прячется за углом, а потом выскакивает и рычит «бу!»? И они «ходят головой», как говорит моя бабушка. И стены трясутся, и мой кот Купер орлом взлетает на шкаф от греха подальше и смотрит оттуда – снисходительно и мудро: «Как котята, честное слово! – говорит его взгляд. – Что с них взять! Человеческие котята…»

И он делает ей подарки…

Я вспомнила одежки, которые он привез мне из Америки, – крошечные трусики и топики с сердечками, блестками и Микки Маусом! И платье-супермини в золотой чешуе, и много еще чего в том же духе – целую торбу, и вид у него был такой же изумленный, как и у меня, – подарки выбирала герлфренд его нью-йоркского друга, молоденькая глупенькая мексиканочка… Я невольно рассмеялась.

Нет! Моделькам не дарят трусики с Микки Маусом! Им дарят бриллианты, «Ягуары» и меха. И перекусывают они не в первом попавшемся уличном кафе, а в «Английском клубе», который он терпеть не может за снобизм и показной аристократизм, потому что вкусы у него нормальные – плебейские.

Я вдруг увидела их: Ситникова в старой джинсовой рубахе и любимых белых брюках и ее – в черном вечернем платье с открытой спиной, с длинными белыми волосами; тонкую, с острыми худыми плечами и торчащими ключицами, с пустым взглядом в пространство, поверх голов. В скромном обаянии от-кутюр и блеске бриллиантов. На полголовы длиннее. Выступающую, загребающую длинными жеребячьими ногами, как на подиуме, и он рядом – угрюмо шарит глазами по толпе, ревнует, придерживает за локоть: мое, только попробуй!

Да… Такую не обольешь водой из чайника.

Надо будет сесть на диету! Давно собиралась. Все как-то руки не доходят.

Не знаю… Чем дольше живу на свете, тем меньше понимаю. Тайна за семью печатями – эта ваша любовь. Переступить и идти дальше. Тем более есть поводы для радости. Любимая работа, любимая подруга Галка, еще можно поехать на море, накупить ярких пляжных тряпок и непременно прекрасную шляпу с полями и цветком – дикой розой или… или гортензией какой-нибудь… И выступать во всем этом по пляжу, загребая ногами песок. Познакомиться там с хорошей, простой, развеселой компанией, взять себя за шиворот и дать пинка для тонуса, пить разбавленное вино бренда «ол инклюсив», танцевать до упаду, хохотать над дурацкими шутками записного приколиста, ездить на экскурсии – в горы, в море, в ботанический сад, к водопаду, к черту!

Не хочу. Не-хо-чу. Всюду Ситников. Даже сейчас он портит мне жизнь. Планида такая. Фатум. Черт бы тебя подрал, Ситников! Твой голос, твой взгляд, твоя улыбка… Твоя стремительная походка – не ходит, а летает. Твой запах. Ежик волос. Выгоревшие на солнце брови. Капли океана на коже. Ухмылка, прищуренные глаза, серые в зеленую крапинку… Кошачьи! Какой же ты гад, Ситников! Убирайся! Хватит!

Я вытираю слезы.

– Да ладно тебе, ты… это… Время – лучший врач, – шелестит Каспар. – Все проходит, пройдет и это – «как ветерок над полем ржи»…

Сочувствует никак.

– Отстань, а? И без тебя тошно.

Шаги в коридоре. Галка просунула в дверь голову.

– Катюха, ты спишь?

– Не сплю. Доброе утро!

Она заходит, садится на край кровати. Кровать угрожающе трещит. На Галке моя ночная сорочка – на бретельках, в розовых сердечках. За ней бесшумно входит мой кот Купер, садится на коврик у кровати, смотрит на меня и вопросительно произносит: «Мр-р-р?» Приглашение к завтраку.

– И мне чего-то не спится, – говорит со вздохом Галка. – Думаешь про него?

– Про кого?

Галка снова шумно вздыхает – прямо больная лошадь. Сейчас спросит, как героиня американского кино: хочешь поговорить об этом? Просто удивительно, как много всяких мелких фразочек из американских фильмов осело в нашем быту: ничего личного, просто бизнес; иди и возьми его, тайгер! Свет в конце тоннеля… Что там еще?

– Который час? – спрашиваю.

– Восемь. Встаем? Сегодня завтрак за мной. Хочешь жареной картошки?

Гримаса на моем лице настолько убедительна, что Галка ворчит:

– Конечно, какая картошка! Ну хоть блинчики! И кофий. Давай?

На ее лице – надежда и ожидание. Я киваю, хотя, сами понимаете, после вчерашнего загула кушать мне захочется не скоро. И головка тяжелая. Сейчас бы чего-нибудь холодненького и кофейку сверху. Но на лице Галки написано вдохновение: не иначе, прикидывает, что можно запихнуть в блины – мясо, повидло или яблоки.

– Только без мяса! – говорю я.

– Только не надо на меня давить! – отвечает Галка.

…Мы сидим за столом, нас трое, Купер – на своем месте, на табурете. Он уже перекусил и теперь присутствует за компанию, шевелит ушами и переводит взгляд с меня на Галку и обратно.

– Ты помнишь, что мы идем к бармену? – спрашиваю я. – Лучше пораньше, пока он дома.

– Непонятно, что он имел в виду? Может, он принял тебя за его знакомую? – раздумывает Галка. – Сунул адрес – с какого такого дива? Не понимаю! Ешь! Может, сметанки?

– У меня ее отродясь не водилось!

– Я вчера купила. У тебя ничего отродясь не водится. Потому и… – Она прикусывает язык.

Что и требовалось доказать: снова незабвенный Ситников! Очередная версия разрыва: пустой холодильник, перманентное отсутствие сметаны, и в результате – амор пердю! Мораль разрыва: их надо кормить, желательно каждые два часа, причем мясом. Потому как хищники. Можно подумать, моделька с утра до вечера на кухне, и холодильник ломится! Не смешите меня!

– Да ладно, – говорит Галка. – Не грусти, Катюха! Еще не вечер. Еще много замечательного и удивительного впереди, и самое главное – мы вместе!

…Улица Музыкальная около бывшей музыкальной фабрики, почти на окраине. Пятиэтажная хрущоба затрапезного вида, на балконах – склад ненужных вещей и тусклое белье на веревках.

Квартира двенадцать – в третьем подъезде. Дверь вполне приличная, металлическая, красивого шоколадного колера. Я нажимаю на зеленую кнопку звонка. Голос простуженной вороны – надтреснутый, дребезжащий. Шаркающие шаги, шевеление зрачка в дверном глазке:

– Кого надо?

– Валдис дома?

Заскрежетали замки, дверь распахнулась. На нас неприветливо смотрела безумного вида седая старуха в выцветшем халате. Посторонившись, она пропустила нас в прихожую.

– Вон его комната, – махнула рукой. – Спит, видать, после ночной смены. Стучите громче!

После ночной? Он же вчера не работал! Мы постучали. В ответ – тишина. Мы переглянулись, и Галка замолотила в дверь кулаком. С тем же результатом.

– Пошли!

Она решительно толкнула дверь, мы стали на пороге. В комнате царил полумрак – шторы были задернуты. Письменный стол, компьютер, полки с книгами. Большой кожаный диван, разноцветные подушки. На кофейном столике – чашка и вазочка с печеньем. На ковре у дивана…