— Нет, совсем наоборот. — Хлоя откинулась на подушки. — Как вы понимаете, я ничего не знала о том, что между вами что-то происходит. И я попросила его помочь мне профессионально.

— Он коп. Что он будет делать? Подрабатывать детективом?

Интересно. Теперь, когда она знала, что Раф явился к Хлое не затем, чтобы сообщить ей о проблеме ее новой сотрудницы, гнев Стефани поутих. Если он приходил сюда потому, что будет подрабатывать у Хлои, то время от времени они смогут видеться. Что ж, не слишком много, но уже кое-что.

— Не совсем так. Ему предстоит добиться того, чтобы одна женщина почувствовала к нему достаточно сильный интерес. Это позволит ей понять, что она не любит своего теперешнего партнера. — Хлоя провела пальчиком по белому завитку на черном фоне покрывала.

— Ничего более глупого я в жизни не слышала. — Если не считать того, что именно это он сделал с ней, со Стефани. Въехал на эскалаторе в ее жизнь и за пару дней добился того, что она бросила своего жениха. — А что, если он в нее влюбится? — испуганно воскликнул Стефани.

Хлоя подняла на нее глаза.

— Тогда вам придется сделать то, что у вас так хорошо получается. Выкрасть его у той женщины и вернуть себе.

Мэтью буквально задыхался. Если он сию минуту не выйдет из дома, то непременно выскажет Бриттани, что клюква в ванной не заставит петь его сердце. Так же как и шалфей, хлеб из муки грубого помола и все прочие цвета, что она подсовывала ему. Цвета, которые ассоциировались с едой, что ему совсем не нравилось.

Мэтью казалось, что стены надвигаются на него. Его положение было безнадежным. Бриттани никогда не злилась. Даже если он вел себя как свинья. Если бы она хоть раз на него заорала, то дала бы ему шанс. Но она никогда не кричала. Поэтому Мэтью пытался подавить раздражение и заставить себя согласиться с тем, что Бриттани имеет право выбирать цвета, в их общем жилище. Но так ли необходимо постоянно быть такой милой и обходительной? Эта ее обходительность душила его.

Он вышел, когда она чертила расположение мебели гостиной на миллиметровке. Вне всяких сомнений, она имела право поменять это все на цвет тыквы, айвы или водорослей, а затем все переставить.

Мэтт сказал, что ему нужно поработать в саду, решив, что, возможно, с потом отчасти уйдет и раздражение.

Однако произошло обратное — его раздражение зашкалило, когда, выйдя в сад, он увидел у дома Хлои мотоцикл Рафа. Вот это да!

Конечно, не его это дело. Раф и Хлоя оба свободны, и если Раф сошел с ума, то едва ли ему можно чем-то помочь. Но жжение в области пищевода у Мэтта только усилилось. Напрягая мышцы, он взялся перетаскивать с места на место валуны, занимаясь столь же бессмысленными перестановками, как и те, что происходили сейчас у него в доме. Однако он испытывал необходимость в тяжелом физическом труде. Почему — он старался не думать.

Мэтью перетаскивал очередной булыжник с одной клумбы с кактусами на другую, когда за его спиной знакомый голос произнес:

— Помощь не требуется?

Он покачал головой, донес булыжник до нужной клумбы и бросил его на землю.

— Мне кажется, ты только что уничтожил кактус, — сказал его старый приятель и партнер.

— Ты много времени проводишь в этом районе.

Раф спокойно посмотрел Мэтью в глаза.

— Тебя это беспокоит?

— Да, черт возьми. Эта женщина не вполне в своем уме, и, насколько мы с тобой знаем, она замышляет что-то противозаконное.

— Ты уверен, что именно это тебе досаждает?

Руки у Мэтью были исцарапаны, футболка пропиталась потом и прилипла к телу, дышал он тяжело и натужно, и ему казалось, что его больная нога вот-вот подвернется. При мысли о том, что Хлоя и Раф спят вместе, ему хотелось выть.

— Да.

Раф покачал головой.

— Дурак, — сказал он по-испански и отошел от Мэтта.

Мэтью не владел испанским в совершенстве, но понять, что сказал Раф, не составило труда.

— Знаешь, вовсе не очевидно, что дурак я, а не ты, — сердито буркнул Мэтт.

Раф повернулся к Мэтью. Женщины всегда западали на его неряшливого партнера, жаль, что он об этом поздно вспомнил. И сейчас Мэтью уже клял себя на чем свет стоит за то, что познакомил с ним Хлою.

— Хлоя не делает ничего противозаконного, — сказал Раф, повернувшись к Мэтту.

— Откуда ты знаешь?

— Она мне рассказала о своем бизнесе.

— И чем же она занимается?

Раф сталкивался лицом к лицу с самыми закоренелыми преступниками Техаса. И уж конечно, у него не затрясутся поджилки лишь потому, что какой-то парень прекратил работу в саду, чтобы задать ему жару.

— Мне кажется, друг, ей не хочется, чтобы ты об этом узнал.

И, весело отсалютовав своему бывшему партнеру, Раф с непринужденной грацией оседлал мотоцикл. Мэтью перекосило от злости.

— Если бы не я, ты бы никогда с ней не встретился! — крикнул он вслед Рафу, но крик его потонул в мотоциклетном реве.

Дебора сунула в рот таблетку сильного обезболивающего и запила ее водой. Она отложила работу, чтобы сделать запись в дневнике головных болей. Дневник головных болей… Во что превратилась ее жизнь, если ей приходится вести дневник с таким странным названием?

В висках у Деборы стучало, и больше всего на свете ей сейчас хотелось задернуть жалюзи в кабинете, выключить свет, свернуться на диване в своей псевдогостиной и уснуть.

Но разумеется, ничего подобного она никогда не сделает. Ее ждут пациенты, и от того, что у нее разболелась голова, их проблемы меньше не станут. Какое им дело до того, что у нее развилась болезнь с мерзким названием «мигрень»?

— Вы испытываете стресс больший, чем обычно? — спросил ее врач в клинике. — Что-то вас беспокоит?

Именно эти вопросы задавала своим клиентам она, Дебора. Правда, ее формулировки были осторожнее.

Но у человека не может возникнуть мигрень внезапно, сама по себе, тем более в такой острой форме — ведь приступы настигали Дебору практически ежедневно. Она согласилась вести дневник только при условии, что врач отправит ее на обследование для выяснения физической причины болезни. Не то чтобы ей хотелось обнаружить у себя какое-нибудь ужасное заболевание, опухоль мозга, например, но она просто не могла поверить, что в ее организме есть некий физиологический механизм, спускающий с цепи головную боль, когда все в ее жизни идет как надо.

Дебора решительно приказала себе на время забыть о своих проблемах и стала готовиться к приему очередного клиента.

Рафаэля Эскобара.

Она потерла виски, попробовала сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, но пульсация в висках так никуда и не делась, когда секретарь по селектору сообщила ей, что мистер Эскобар прибыл. — Спасибо, — сказала она.