Шаги в коридоре тем временем затихли. Пару минут Фанис пролежал неподвижно, потом перевернулся на другой бок, при этом высунув голову из-под одеяла. Не открывая глаз, он просто слегка приоткрыл веки и покосился на плафон.

Фанис пытался понять, работает ли видеокамера в темноте. Инфракрасная оптика, по идее, должна была издавать едва заметное свечение. Ничего такого Фанис не обнаружил, однако решил не рисковать. Свечения он мог не заметить из-за микроскопических размеров камеры. И Апостолакис изобразил, что засыпает. Минуты через две он задышал громко и редко, а потом для пущего эффекта еще что-то и пробормотал.

Для слушавшего через микрофон каюту Фаниса все должно было выглядеть так, как будто тот благополучно погрузился в объятия Морфея. Немного подышав напоказ, Фанис постепенно затих. Не открывая глаз и не двигаясь, он лежал в темноте и выжидал…

Перекурив, Виктор потянулся, потом повесил на плечо аварийный фонарь и, подхватив узел со своей мокрой одеждой, вышел из ЦПУ. Спустившись по трапу на машинную палубу, он двинулся в угол машинного отделения. Там Виктор, подцепив и приподняв плиту настила, отставил ее в сторону. Внизу тускло блеснули льяльные воды.

Они есть под полом в машинном отделении любого судна, поскольку протечки в многочисленных машинах и механизмах неизбежны. Из ЦПУ Виктор прихватил с собой увесистый ключ. Запихнув его в узел, он утопил свою промокшую одежду вместе с двумя мобильными телефонами. Окурок и собранный в целлофан пепел от сигареты он заранее сунул туда же.

Осторожно опустив плиту на место, Виктор направился к главному двигателю. Широкомасштабный поиск с тщательным прочесыванием кладбища заброшенных кораблей был исключен из-за недостатка времени, но беглый осмотр по крайней мере ближайших судов греческие рыцари плаща и кинжала вполне могли провести. Именно поэтому Виктор и замел все следы.

Теперь можно было даже подремать до рассвета в каком-нибудь укромном местечке. Но прежде, конечно, следовало вернуться наверх, чтобы выяснить, нет ли изменений в обстановке. Подойдя к главному двигателю, Виктор начал взбираться по его переднему трапу наверх. Из схемы, найденной в столе вахтенного механика в ЦПУ, он уяснил, что там имеется аварийный выход, по которому можно выбраться не на главную палубу, а сразу на шлюпочную.

Выход располагался чуть сбоку от проходящего через все палубы отвода выхлопного коллектора. К нему вел узкий трап, подвешенный к потолку на растяжках. Одолев его, Виктор открыл небольшую дверцу и вынырнул в боковом коридоре шлюпочной палубы. Дважды свернув за угол, он оказался возле центрального трапа и быстро поднялся по нему на мостик.

Повесив фонарь на ручку рундука, Виктор выудил из него металлическую дверцу и двинулся к окнам. В этот момент снизу донесся отчетливый стук. Виктор замер. Стук повторился, потом раздался приглушенный топот. Виктор на корточках метнулся к боковым окнам мостика и осторожно поставил дверцу.

Приподнявшись за ней, он выглянул вниз и тут же беззвучно выматерился. На борт судна по прислоненным к носу сходням один за другим десантировались люди в черной одежде и бейсболках. Двое первых уже продвигались по бортам к надстройке, держа наготове свои пистолеты.

Логинов быстро присел и оглянулся. Дело запахло керосином. Перебраться на соседнее судно он уже не успевал. Но самое главное, что действовали черные следопыты так, как будто им только что абсолютно точно сообщили, что Виктора нужно искать именно на этом пароходе…

Вроде бы нет ничего проще, чем лежать неподвижно и ничего не делать. Однако на самом деле обычному человеку такое просто не под силу. Уже несколько минут спустя захочется пошевелиться, сперва просто, а потом до такой степени, что совладать с этим невозможно. С этой проблемой Фанис Апостолакис столкнулся еще в начале своей карьеры папарацци. В поместье Онассисов его выловили именно потому, что в какой-то момент затаившемуся в кустах Фанису просто нестерпимо захотелось почесать нос…

После того случая Апостолакис всерьез заинтересовался различными методиками, позволявшими в течение длительного времени сохранять неподвижность, – от армейских до йоги. И, проштудировав их, с удивлением обнаружил, что в основе выучки спецназовского снайпера и йога высшей ступени лежит один и тот же принцип. Причем довольно простой. Поэтому Апостолакис не стал ни вербоваться в спецназ, ни записываться на курсы йоги, а просто овладел методикой аутотренинга. В сущности, это было не что иное, как самогипноз.

Используя его, Фанис Апостолакис, лежа в своей крохотной каюте, сперва представил, что его руки и ноги налились свинцом, а потом, что он опустил их в теплую ванну. Далее Фанис по заученной схеме постепенно замедлил дыхание, в результате чего оказался в состоянии искусственного анабиоза. Его мозг работал ясно и четко, тело же пребывало в таком расслаблении, что Фанис даже не чувствовал своих конечностей. Вернее, чувствовал, но так, как будто он лежал на поверхности теплого Мертвого моря, где тело становилось практически невесомым.

Фанис не знал точно, сколько будет выжидать. Навряд ли наблюдение за его каютой было круглосуточным. В этом просто не было необходимости. Однако кто-то, например, тот же водитель, мог периодически проверять, как обстоят дела в каюте похищенного репортера. И Фанис продолжал лежать неподвижно.

Через какое-то время снаружи начали доноситься едва различимые звуки и голоса. Навряд ли это были доблестные греческие спецслужбы или полиция, вышедшие на след террористов, но Фанис все равно напрягся. Тревога и в самом деле оказалась ложной. Просто через какое-то время кровать под Фанисом легонько завибрировала, а потом вроде как медленно поплыла в сторону.

Яхта отошла от пирса, плавно развернулась и около получаса на малом ходу выбиралась из порта. Наконец корпус завибрировал сильнее, и кровать Фаниса очень медленно приподнялась наподобие стоматологического кресла. Фанис Апостолакис обреченно вздохнул. Теперь, когда яхта на огромной скорости уносилась от Пирея в открытое море, о бегстве можно было даже не помышлять. Мышеловка захлопнулась окончательно…

Присев, Виктор метнулся к рундуку и сунул в него дверцу. Потом перекинул через плечо ремень аварийного фонаря и начал спускаться по трапу на шлюпочную палубу. По дороге он пытался понять, как его вычислили. Ведь если бы наблюдатель заметил его в первый подъем на мостик, то десант на судно высадили бы еще тогда…

А так выходило, что его маршрут просто проследили по следам на соседних судах. Каким образом это можно было сделать, Виктор не понимал, и это было самое плохое. Потому что, не понимая методики преследователей, невозможно учесть ошибки и построить правильную тактику отрыва.

Все эти мысли не мешали Логинову действовать. Спустившись на шлюпочную палубу, он вынырнул из надстройки и ползком прокрался к шлюпке правого борта. Из-за малочисленности экипажей грузовые суда обычно имеют всего по две спасательные шлюпки. Та, к которой подполз Логинов, была мотошлюпкой, то есть имела двигатель и винт.