– Ты на нее смотришь, – ответила Каппи, показывая на тело.

– О… верно. Что ж, это развязывает мне руки, не так ли? Ты, – он показал на Каппи, – приведи мне вашего местного целителя. Специалиста по медицине. – В его голосе прозвучала легкая ирония, будто он полагал, что наш целитель – какая-нибудь деревенщина, неспособная отличить лодыжку от гланд. – А ты, – показал он на меня, – найди Стек. Я не хочу, чтобы она где-то шаталась, пока убийца на свободе.

Мы с Каппи обменялись взглядами, но приказ Лучезарного нужно было выполнять. Она направилась в поселок за доктором Горалин. Я пошел в другую сторону, втайне надеясь, что Стек нет в доме Зефрама, но был почти уверен в том, что встречу ее там.

Стек сидела, держа на коленях моего сына. Зефрама нигде не было видно.

– Где мой отец? – спросил я.

– Занят, – ответила она. – Так что придется тебе обойтись матерью.

Рванувшись к ней, я выхватил Ваггерта из ее объятий. Она не сопротивлялась. Ваггерт удивленно ойкнул, но решил, что пугаться не стоит. Я прижал его к груди, и он уютно засопел.

– Хороший малыш, – заметила Стек.

– Что тебе здесь нужно? – спросил я.

– «Чти отца своего и мать свою» – ты же знаешь Патриарший закон, Фуллин.

Она продолжала сидеть как ни в чем не бывало на моем стуле – я сидел на нем еще до того, как мои ноги стали доставать до пола.

– Как я могу чтить свою мать, если она выбрала Предназначение нейт?

– Это ведь можно считать и смелым поступком, а вовсе не глупым, не так ли?

– Это более чем глупость, это богохульство.

– Тогда почему боги предусмотрели такую возможность? – спокойным тоном спросила она. – Для тебя еще не наступил Час Предназначения, Фуллин, и ты еще не слышал голос, задающий вопрос: «Мужчина, женщина или и то и другое?» И в этих словах нет ни капли насмешки. Не стоит предполагать, что боги считают, будто «и то и другое» – вариант лишь для еретиков. Люди могут ненавидеть нейтов, но боги относятся к ним куда более терпимо.

– Патриарх говорил…

– Плевать мне на Патриарха, – прервала меня Стек. – Этот старый развратный фанатик извратил все то, что символизировало собой Гнездовье. До него в поселке было много таких, как я, веривших, что «и то и другое» может быть наиболее желанным для богов ответом, потому что устаревшие стереотипы мужского и женского начал слишком глубоко укоренились в мозгу, и единственный выход – стать чем-то новым. Но Патриарх оказался настолько завистлив, что не мог позволить нам выбрать лучший из обоих миров. Он не только предал анафеме тех, кто отказывался ограничивать себя, но и распределил мужские и женские роли в обществе намного жестче, чем можно наблюдать на Юге.

– Южане не могут выбирать, – уточнил я. – А вот мы – можем. Если мы выбираем мужской пол – значит, мы выбираем мужскую роль, то же самое касается женщин. Было бы странно, если бы мы выбирали себе мужское Предназначение, а потом продолжали вести себя по-женски.

– Что значит – вести себя по-женски? И мужчины, и женщины едят, спят, потеют на жаре. Впрочем, вряд ли мне стоит объяснять тебе, насколько они схожи. Фуллин, ты ведь был и тем и другим. Ты ощущал себя и мужчиной, и женщиной. Неужели разница была настолько велика? Нет. Никакой разницы, за исключением того, как к тебе относились люди и какую работу от тебя требовалось выполнять.

– Ты ничего не понимаешь! Наверное, потому ты и нейт. Какой смысл дальше об этом спорить?

– Так это, значит, был спор? – Она искоса посмотрела на меня. – А я уж думала, мы вообще подеремся… Хотя, честно говоря, я рада, что успела еще увидеть тебя бунтарем-подростком.

– И что, именно за этим ты и пришла? Чтобы наверстать все те двадцать лет, когда у тебя не было возможности читать нотации своему отпрыску?

Стек ответила не сразу, на некоторое время она глубоко задумалась.

– Я пришла по многим причинам – в том числе надеясь, что мы просто посмотрим друг на друга, и что-то произойдет, что мы не разочаруемся друг в друге из-за нашего несходства. – Она встала, и ее глаза оказались на уровне моих – надо же, мы одинакового роста. – Как зовут твоего сына?

Я поколебался, но все же решил продемонстрировать, что хорошо воспитан.

– Ваггерт.

– Забавно – Зефрам называл его так же. Мне было просто интересно, станешь ли ты мне лгать по поводу моего внука.

– Тебя ищет Рашид, – сказал я. – Он сейчас на дороге, ведущей в поселок.

– Наверное, нашел какую-то разновидность жука, которую не встречал раньше.

– Не совсем.

Она опустила глаза, затем снова устремила на меня свой взгляд.

– Давай договоримся, Фуллин. Побудь вместе с Рашидом и со мной, пока не отправишься в Гнездовье. Сделай это, и я оставлю в покое Зефрама и Ваггерта.

– Я не буду твоим сыном.

– Ты мой сын – и все двадцать лет я мысленно твердила себе, что ты мне не безразличен. Я не собираюсь убеждать тебя в выборе Предназначения нейт, если именно этого ты боишься. Ты – мое дитя, и я хочу, чтобы ты свободно принимал решение о том, кем ты хочешь стать. Но сейчас мы вместе, Фуллин. И сколько бы лет ни прошло, этот день останется столь же важным для тебя, как и для меня. Даже если ты возненавидишь меня до смерти – по крайней мере, ты будешь знать. Поверь, не знать – это очень больно.

Ненавижу, когда взрослые говорят: «Поверь мне». Дело не в том, что я думаю, будто они лгут, – просто взрослые считают меня слишком молодым, чтобы воспринять некую великую истину, которая им известна из собственного опыта. И чем болезненнее этот опыт, тем более таинственной и глубокой, по их мнению, является эта истина – хотя в большинстве случаев она не сложнее коровьей лепешки и лишь тупоголовость не позволяет это заметить.

– Ты просто хочешь побыть со мной? – спросил я.

– Больше ничего, – ответила Стек.

– И ты оставишь Зефрама и Ваггерта в покое?

– Я оставлю в покое Ваггерта и не буду искать встречи с Зефрамом. Если он сам ко мне придет – это его выбор.

Я задумался. Мне не слишком нравилась возможность того, что мой отец сознательно пойдет на сближение с нейт, но если ему просто хотелось окончательно похоронить призраки прошлого – такое можно пережить. В конце концов, Стек пожелала, чтобы я находился рядом с ней, так что у меня имелась возможность проследить, чтобы дело не зашло чересчур далеко.

– Ладно, – кивнул я, – договорились. Я только хотел бы побеседовать с отцом.

– Он в спальне.

Сам не зная почему, я задержал на ней взгляд… но все же взял Ваггерта с собой.

Дверь в спальню была открыта. Зефрам сидел на кровати, тупо глядя перед собой.