– Ты не сходишь с ума. Смотри! – я встал и протянул ей предмет, найденный во время нашего первого визита в дом.

Перчатку. Лиловую перчатку, которую я подобрал там. Пару таких я привез Але из Марвежоля, и сестренка с ними не расставалась. Она потеряла их год назад, и я точно знал, что это одна из них – сразу после покупки я попросил вышить Алины инициалы по краешку каждой перчатки.

Так что мы опять вместе – на пару сходили с ума.

Я сел напротив Али и спросил:

– Ну что? Поехали?

Сестренка растерянно улыбнулась.

– Куда?

– К тебе домой.

Мы быстро собрались, сели в машину и поехали, хотя уже темнело. Дом был всё так же пуст. И в то же время краем сознания, изнанкой глаз, если хотите, я скорее ощущал, чем видел, что в доме горит свет. Что дверь приоткрыта и на ней висит рождественский венок. И даже слышал, как играет джаз.

– Иди! – я подтолкнул Альку в спину, когда она замерла в испуге.

– А как же ты?

– Это не мой дом, а твой. Я буду приезжать к тебе в гости, если смогу. И не забудь про наш «телемост»! Каждый день в десять вечера, хорошо?

– Я буду… буду стараться. А ты оставайся волшебником, ладно? Пусть не для меня, но хоть для кого-то другого. И не бросай мою квартиру, лучше живи там. Мой дом – он тоже волшебный! – сестра волновалась и спешила выдать мне напоследок побольше ценных указаний.

Я поцеловал ее в нос, и она быстро ушла. Вошла в дверь – и всё.

На всякий случай я обошел весь дом: где-то в глубине души сидело откровенное нежелание верить в чудо. Так бывает – вроде веришь и в то же время пытаешься рационально объяснить увиденное.

С тех пор каждый Новый год я играю в театре волшебника.

Алю я больше не видел. Я потом много раз бывал в этом доме – он выглядит пустым. Но каждый год в наш общий день рождения я приезжаю и оставляю на столе подарок, а на пианино забираю свой. Затейливые хрустальные зверюшки, маленькие пластины с гравировкой… Один раз я нашел там деревянную погремушку и хрустальную люльку – и понял, что стал дядей двух близнецов.

Я всё еще много путешествую и из одного такого путешествия привез Хлою, мою жену. Она очень необычная и отражается в зеркале вместо меня, а я – вместо нее. Но это совершенно другая история, которую вы уже знаете.

Я купил дом для Али, чтобы никто ей не мешал.

Я играю волшебника в новогоднем спектакле, а потом возвращаюсь в квартиру сестры, кормлю птиц, поднимаюсь на крышу смотреть на звезды.

И знаете что? Сегодня у меня родился сын. И там, в роддоме, я получил СМС: «Выходи на мост! Я уже тут!»

Людям в Доме без номера не живется спокойно. Разве это может не сказаться на домах, что стоят рядом? Я частенько наведываюсь в соседние дворы и порой наблюдаю, как там появляются принцы или принцессы, драконы или оборотни. Это зависит от дня, настроения и даже снов обитателей нашего Дома.

Соседи проходят мимо, сталкиваются на улицах города с нашими жильцами, а иногда попадают через арку в наш двор и случайно, на секунду, заглядывают в сказку. И сказка, прилипчивая особа, тут же начинает с удовольствием повсюду следовать за таким человеком.

Иногда мне кажется, что эти сказки придумывает Бродяга. Иногда – что дело не обошлось без волшебства Джеффери. А может быть, это Хлоя снова решила взяться за старое и вытащила карту из колоды?

Бывает, эти чужие сказки отзываются и в моей душе.

Ну вот, как праздники – так всегда «веселье»!

На этот раз оно заключалось в сломанном мусоропроводе. Пришлось напялить куртку на футболку и джинсы и ворча выползти во двор в обнимку с полным пакетом мусора. Пакет собирался вот-вот порваться, но, видимо, наслушавшись моего ворчания, передумал.

На улице по только что выпавшему снегу ко мне беззвучно подкралась зима и, мягко похлопав по плечу, поинтересовалась: «Ну что ты ворчишь? Что тебе не нравится?» И правда, вокруг царила сказка! Стояла ночь, снег лежал вокруг нетронутым белым полотном, кружился в воздухе вокруг фонарей – искрил, играл, хвастался своей красотой.

Минуту, а может, и две я стояла на ступеньках и, запрокинув голову, любовалась разноцветными искрами. Если смотреть вверх, то снег кажется живым: снежинки гоняются друг за другом, носятся в замысловатом танце. Потом, правда, они нашли занятие поинтереснее – и, собравшись в приличный комок, скопом нырнули мне за шиворот.

Бр-р-р, холодно же!

Погрозив им кулаком и загребая ногами снежный пух, я пошла к помойке, освещенной сразу двумя фонарями. Причем работающими, что было, несомненно, мило с их стороны.

– Ой-ёй!

– Извините, пожалуйста! Я не хотел вас напугать!

Из-за помойного короба вынырнула мужская фигура, закутанная в длинный черный плащ. Вынырнула, напугала, извинилась, а потом еще и душераздирающе вздохнула.

– Еще раз п-п-прошу прощения! Вот, вы уронили…

Незнакомец протянул мне мой пакет с мусором, который я тут же без раздумий швырнула в контейнер.

– Ой…

– Да ладно, не волнуйтесь – не так уж вы меня и напугали!

– Тогда, надеюсь, я вас не очень побеспокою вопросом…

– Гм… Ну, побеспокойте.

Мне стало интересно. Незнакомец, словно набираясь смелости, шмыгнул носом. Еще бы – холодно, снег, слякоть, а он в какой-то легкой хламиде…

– Вы, случайно, принца не ищете?

– Кого?!

– Принца.

– Да вроде нет.

– Жаль… – он снова то ли вздохнул, то ли засопел. – А вы уверены?

– В чем можно быть уверенной, стоя у помойки зимним вечером в кроссовках и пуховике, надетом на пижаму?!

После моей гневной тирады незнакомец окончательно сник.

– Еще раз прошу прощения! – прогундосил он и отступил в тень.

Да он заболевает на глазах!

– Эй, а зачем вам принц?

– Мне? Мне он не нужен… Просто я подумал: вдруг вы ищете прекрасного принца. А я, собственно говоря… Я и есть… принц…

Последовавшие за этим сморкание и шмыганье сделали фразу невнятной и несколько подпортили драматический эффект.

– Вы?! Принц?

– А-а-апчхи! Принц, – подтвердил он, вошел в круг света и стянул с головы капюшон.

И точно – принц! А кто еще может поздно вечером стоять под снегом у помойки в плаще и рубашке с жабо? Мужественное лицо, длинные, рассыпавшиеся по плечам русые волосы, гордый взгляд светло-серых глаз. И сильно распухший красный нос.

Мой взгляд опустился ниже. Мама дорогая – меч! И начищенные сапоги.