— Зачем? — спросил я.

Она посмотрела на меня спокойным взглядом.

— Потому что не мог вынести разлуки со мной.

Я улыбнулся.

— Но у Скирнира, должно быть, имелись люди, чтобы охранять тебя в Хайтабу?

— Три команды.

— И он позволил тебе встретиться с Харальдом?

Скади покачала головой.

— Я не встречалась с ним. Я просто бросила на него один взгляд, а он посмотрел на меня.

— И?

— Той ночью Скирнир был пьян, и его люди были пьяны, поэтому я сбежала. Я взошла на корабль Харальда, и мы уплыли. Я даже ни разу не заговорила с ним.

— Прекратите! — крикнул я двум своим людям, которые ссорились из-за одной из шлюх «Гуся».

Шлюхи зарабатывали на жизнь на чердаке, куда вела лестница, и один из моих воинов пытался стащить другого со ступенек.

— Ты — первый, — я показал на самого пьяного из двух. — А ты — за ним. Или оба вместе, мне плевать! Но не начинайте из-за нее драку!

Я наблюдал за ними до тех пор, пока они не утихли, затем снова повернулся к Скади.

— Скирнир, — сказал я просто.

— У него есть остров, Зегге, и он живет там на терпене.

— Что такое терпен?

— Рукотворный холм, — объяснила Скади. — Только так и можно жить на большинстве островов. Люди делают холм из дерева и глины, строят дома и ждут, пока прилив смоет этот холм. У Скирнира крепость на Зегге.

— И целый флот, — сказал я.

— Некоторые суденышки совсем мелкие, — ответила Скади.

И все равно, по моим подсчетам, у Скирнира имелось по крайней мере триста бойцов, а может, и пять сотен. У меня было сорок три.

— Они не все живут на Зегге, — продолжала Скади, — остров слишком маленький. У большинства есть дома на ближайших островах.

— Так у него крепость?

— Дом. Построенный на терпене, окруженный палисадом.

— Но чтобы добраться до дома, — сказал я, — нам придется пройти мимо других островов.

Любой корабль, идущий через отмели и измочаленный приливом канал, без сомнения, уводит за собой людей Скирнира, и я мог вообразить высадку на Зегге, когда за мной по пятам будут следовать две команды врагов.

— Но в доме, — сказала Скади, понизив голос, — есть дыра в полу, и под полом — комната, обшитая вязом, а в этой комнате — золото.

— Там было золото, — поправил Финан.

Она покачала головой.

— Скирнир не в силах с ним расстаться. Он щедр со своими людьми. Он покупает оружие, кольчуги, корабли, весла, еду. Он покупает рабов. Но он приберегает все, что может. Он любит открывать люк и смотреть на свое сокровище. Его трясет, когда он любуется на него. Он его любит. Однажды он сделал постель из золотых монет.

— И они впились тебе в спину? — весело спросил Финан.

Скади как будто не услышала его, она смотрела на меня.

— В той комнате есть золото и серебро, господин, и его хватит, чтобы осветить твои мечты.

— Другие, должно быть, уже пытались его захватить, — сказал я.

— Пытались. Но вода, песок и прилив — такие же хорошие защитники, как и каменные стены, господин, и у него верная стража. У него есть три брата и шесть кузенов, и все они служат ему.

— Сыновья? — спросила Этне.

— От меня детей у него нет. Много детей от рабынь.

— Почему ты вышла за него замуж? — спросила Этне.

— Меня продали ему. Мне было двенадцать, у моей матери не было денег, а Скирнир меня захотел.

— И все еще хочет, — задумчиво проговорил я, вспоминая, как он предлагал Альфреду вознаграждение за возвращение Скади.

— У этого ублюдка множество людей, — с сомнением проговорил Финан.

— Я могу найти людей, — негромко сказал я — и повернулся, потому что в заднюю дверь таверны вбежал Ситрик.

— Люди, — сказал он, — там, снаружи, по меньшей мере тридцать человек, господин, все при оружии.

Итак, мои подозрения подтвердились. Гутлаку был нужен я, мое сокровище, мой корабль и моя женщина.

А мне было нужно золото Скирнира.

Я распахнул переднюю дверь таверны и увидел, что на причале ожидают еще люди. Их, казалось, испугало мое появление, настолько испугало, что большинство попятилось. Их было не меньше пятидесяти, некоторые с копьями и мечами, но большинство — с топорами, серпами и палками. Значит, это был городской люд, поднятый Гутлаком для ночной предательской работы.

Но больше всего меня обеспокоило то, что горстка из них держала луки. Они не сделали попытки захватить «Сеолфервулфа», стоящего у конца пирса и освещенного тусклым светом костров, над которыми сушилась сельдь — огни горели над узкой линией, отмечавшей на берегу высшую точку подъема прилива. Огоньки отражались от кольчуг Осферта и его людей, от наконечников их копий, мечей и топоров. Осферт выстроил поперек пирса «стену щитов», и она выглядела грозной.

Я закрыл дверь и уронил засов в скобы. У Гултака явно не было желания атаковать людей Осферта, значит, он хотел сперва захватить нас, а потом использовать нас как заложников, чтобы завладеть кораблем.

— Нам придется драться, — сказал я своим людям.

Вытащив Осиное Жало из-под плаща, я с удовольствием наблюдал, как в руках других тоже появилось оружие. По большей части — короткие мечи вроде Осиного Жала, но Рорик, датчанин, которого я взял в плен во время одного из карательных рейдов в Восточную Англию и который предпочел дать клятву верности мне, а не возвращаться к своему господину, каким-то образом ухитрился притащить сюда боевой топор.

— Там есть люди, — сказал я, показывая на переднюю дверь. — И там тоже, — я показал в сторону пивоварни.

— Сколько, господин? — спросил Сердик.

— Слишком много, — ответил я.

Я не сомневался, что мы сможем прорубить себе путь к «Сеолфервулфу», потому что городской люд, вооруженный серпами и палками, будет легким противником для моих испытанных воинов, но из-за лучников за дверью моя команда могла понести заметные потери, а мне и так не хватало людей. Луки, которые я заметил, были короткими, охотничьими, но их стрелы все равно были смертельно опасны для людей, не носящих кольчуг.

— Если их слишком много, господин, тогда лучше атаковать теперь, а не ждать, пока их станет еще больше, — предложил Финан.

— Или подождать, пока они устанут, — сказал я.

В заднюю дверь таверны робко постучали. Я кивнул Ситрику, он отпер дверь и потянул ее на себя. Мы увидели жалкое с виду создание, тощее и испуганное, одетое в изношенную черную рясу, поверх которой висел деревянный крест — незнакомец нервно вцепился в него. Он закивал нам. Я мельком успел увидеть вооруженных людей во дворе, прежде чем этот человек бочком вошел в таверну, а Ситрик запер за ним дверь и заложил ее на засов.