руки, как надоевшее насекомое, принялся читать заклинания.

Сначала на каменном дне заплясали серебристые смерчи, затем заискрились фиолетовые молнии и вскоре ванна наполнилась густым, сизым туманом.

Киллиан пришлось будить.

— Сердце моё, просыпайся. Нам нужно уходить. Скоро действие артефакта закончится и купол спадет. Не успеем одеться, окажемся голыми на улице.

Она мигом открыла глаза и даже попыталась подскочить. Вэлмор поймал её и сново крепко поцеловал.

— Ну нет — возмутилась пташка, пытаясь освободится — пока не высплюсь даже не думай приставать ко мне. Он тихо засмеялся, отпустил её и подал рубашку. Чистую и сухую, видимо привел в порядок одежду, пока она отдыхала.

Сам был уже практически одет.

— Портал приведет нас в Перфирию, в сарай одного моего доброго знакомого. Там определимся как поступим дальше.

— А куда ты отправил мою повозку с возничим и всех остальных людей? — запоздало поинтересовалась я.

— К храму. Туда, куда они и направлялись. Там безопасно и о них позаботятся.

Сборы были короткими. Вэлмор помог Киллиан забраться на борт ванны.

— Ты первая. Я иду следом.

Он чмокнул её в маленький носик и слегка подтолкнул в портал. Когда она пропала из виду, обвел глазами уютный купол, остановившись на кровати, довольно улыбнулся и шагнул в портал следом.

В сарае было сухо и они не спешили выходить наружу, под непрекращающийся дождь.

— Ты уже обдумала встречу с родными? — спросил Орд Дал.

Она немного замялась.

— По дороге я думала поселится, где нибудь рядом с домом родителей. Купить домик или снять комнату. Возможно встретиться в начале с братом. Но теперь… — она красноречиво посмотрела на мужа.

Но тот строго взглянув на неё, только поиграл желваками.

— Я никуда не уйду. Там где будешь ты, там буду я.

— Но как же Скала? И у тебя обязанности перед советом и правителями? И все мы зависим от созданных тобою артефактов, как же быть?

Он промолчал, упрямо задрав голову и не отвечая. Она лишь грустно вздохнула.

Спустя три часа, после приема трапезы в одном из трактиров Перфирии и покупки новой одежды, Великий и Киллиан стояли на краю городка, возле небольшого, уютного домика, увитого плетущимися растением.

В калитку первым пошел Вэлмор, а Килли осталась стоять напротив дома. Дождь наконец то закончился и Дара выскользнув из за туч позолотила всё вокруг.

Когда он постучал в дверь, ему сразу же открыла женщина лет сорока. Ещё не старая, стройная с грустными, темными глазами и посеребренными волосами.

— Доброй Дары матушка.

— Доброй Дары Дал.

— Я пришел поговорить о ваших детях. Можно мне войти?

Она пропустила его и провела на кухню. Посередине помещения стоял круглый стол и за ним сидел мальчик лет семи.

— Присаживайтесь Дал — показала она на свободный стул.

— А ты Иривин ступай поиграть в свою комнату.

Мальчик послушно собрал со стола свои незатейливые игрушки и поспешил уйти.

— Племянник наш — поделилась женщина — Мужа родной сестры сын.

А затем вдруг рухнула в ноги Вэлмору и запричитала, кланяясь.

— Узнала я вас. Простите меня Орд Дал, я же вашему отцу на верность присягала, а вам не успела, уехали мы сюда в Перфирию. Сразу не признала, простите.

— Далеко вы забрались — промолвил Великий, поднимая женщину с колен, за локоть.

— А где ваш сын? — продолжил спрашивать Вэлмор.

— Дорин? С отцом на мельницу ушли. Вы о нём хотите поговорить?

— Нет. О вашей дочери. О Киллиан.

Она изменилась в лице, а потом посмотрев по сторонам, словно опасаясь что её услышат быстро проговорила.

— Моя дочь жива. Истину вам говорю, клянусь Богиней. Пять лет назад, когда мы жили у вас в замке, на моих детей напали тёмные. Сын был напуган до полусмерти. А дочь была убита. Только когда я осматривала труп, это была не моя дочь. Девочку сильно изуродовали и она была одного роста с Килли. Волосы опять же темные. И все же это был чужой ребёнок. Я мать и всегда почувствую своего ребёнка. Я знаю, что случилось несчастье и кто то выкрал мою девочку, а потом заставили всех поверить, что она мертва. Возможно это из за знака истинности на её руке. Лок и другие мне не верят, а я и не настаиваю. Всё жду когда она найдет меня.

— А какой был знак? Вы сможете его нарисовать?

— Да — она кинулась в другую комнату и вернулась с листком темной бумаги и черной, чернильной палочкой. Несколькими движениями она нарисовала месяц, звезду и букву В.

Орд Дал отобрал у нее палочку и нарисовал свой знак: солнце, звезду и букву К и повернул листок, чтобы Фанье было удобнее его разглядеть. Она всплеснула руками и прижала их к груди. Затем заплакала.

— Вы были истинной парой с моей девочкой и теперь ищите её? — сквозь слезы спросила Фанья.

— Я нашел её! Теперь она моя жена и хочет увидеться с вами. — медленно произнес Орд Дал.

Губы матери задрожали, она вскочила, затем сново села.

— Я знала. Я всегда это знала — шептала бедная женщина, затем спросила с мольбой — Где она? Я смогу её увидеть?

— Она здесь, но плохо помнит. Ей удалили память, не задавайте слишком много вопросов.

Орд Дал вышел из дома и перейдя улицу подошёл к волнующейся жене.

— Пойдем. Мать готова тебя увидеть. Ты как?

— Пойдемте — произнесла она, сама взяв его под руку.

Они встретились возле калитки. Женщина не стала ждать, когда он заведет Киллиан в дом.

Сколько было слез и объятий. Великий скромно стоял в стороне наблюдая картину воссоединения семьи.

В этот момент перстень связи на его руке дрогнул и отойдя в сторонку он уже разговаривал с Цессой.

— Мой друг, грустная новость. Кажется ты срочно должен предстать перед советом, иначе они все направятся сюда, в Скалу. Я сдерживал их как мог, но они твердят, что пришло время предоставить новые артефакты. Якобы у них есть подписанный тобой магический договор.

— Совсем забыл. Спасибо тебе.

— Когда назад? Орд Дала уже меня заподозрила и скоро возьмёт твою неприступную башню штурмом.

— Надеюсь что скоро. Всё зависит от Килли.

— Смотрю ты вновь красавчик. Так понимаю мечтаешь приехать со своей истинной?

— Очень на это надеюсь.

Вэлмор отключил связь и вздохнул. Предстояло ещё как то уговорить Киллиан поехать в ненавистный для неё замок.

Глава 33. Киллиан

Мы пробыли в доме родителей три дня.

Когда первые эмоции от встречи с отцом и братом схлынули, пошли долгие повествования о том, кто как жил, после