Я продолжал жать на спуск до тех пор, пока не кончились патроны, хотя с самого начала и последнему идиоту было понятно, что толку от пальбы не будет. Видимо, я изрядно перепугался и сам этого не понял. Слишком многое навалилось за эти последние минуты: появление Витьки или его призрака, воспоминания о том, как меня укусил Вампир в кратере, а после из воды вылезли Големы, которых я тогда впервые видел и здорово струхнул... Способность мыслить пропала начисто. Я просто стоял, как дебил, и стрелял, пока автомат не заглох, а Голем уже стоял прямо передо мной, подобный двухметровой статуе, вытесанной скульптором, не представлявшем, как должно выглядеть человеческое тело.

На мою голову опустилась каменная рука – опустилась почти ласково, иначе мой череп запросто треснул бы, как переспелая тыква. Но тем не менее я почувствовал боль от удара.

Боль отрезвила и привела в чувство. Я выставил Знак Глаза на предплечье и завопил:

– Рассыпься!

Сам не знаю, почему я произнес именно это слово. Но Голем отшатнулся, просел и принялся рассыпаться на куски. То ли зрением, то ли своим волшебным шестым чувством я уловил, как из груды камней выскользнула живая слизь, похожая на ту, что выскочила из внешнего тела Лего. Она сразу распалась на капли, которые растворились в траве.

Я подбежал к квадроциклу и дрожащими руками врубил фары. Раскаленный автомат бил меня по груди, живот и спина болели – живот от апперкота Голема, а спина от удара о землю при падении. Вспыхнувшие фары осветили весь Ведьмин круг, П-образные камни, мое “могильное” ложе и груду ноздреватых камней, которые совсем недавно являли собой внешнее тело Голема. Я успел приметить, как капли слизи растворяются в траве; возможно, немного позже эти капли снова сольются в единое целое.

Так, еще одна загадка Поганого поля разгадана – частично разгадана, но хоть что-то. Големы и Лего – это почти одно и то же, симбионты, конструирующие себе внешние экзоскелеты из природного камня или антропогенного металлолома.

Ну и какая польза мне от этого знания?

Я стоял возле квадроцикла несколько минут и лихорадочно озирался. Яркий свет фар разгонял темноту. Было тихо и мирно, никто больше не пытался напасть. Витька (или какое-то другое существо, которое пыталось морочить мне голову) не возвращался.

Я больше не усну. Ну какой еще сон после этаких страстей?

При свете фар я обошел дольмен, протиснулся сквозь узкий проход, образованный камнями. В-аура была иной, и – больше я ничего не сумел выяснить. Если врата и вели в иное измерение, то я не нажал на соответствующую кнопку, активирующие портал.

Осмотрел траву там, где находился Витька. Следов нет. Но следопыт из меня никакой, а трава жесткая – пройдись по ней, и не останется ни следа.

Больше всего меня пробрало поведение Витьки: оно было таким естественным! Он не вещал замогильным голосом о мести, не порол невнятицу, не издавал жуткие звуки, как призраки из фильмов ужасов. Он говорил то, что и следовало в такой ситуации обычному человеку. Он и сам не понимал, куда попал и что с ним стряслось. И просил меня помочь...

Я залез на квадроцикл и поехал назад. Шок постепенно сошел на нет, зато нахлынуло радостное возбуждение. Инсайт оказался верным: я увидел Витьку. Не совсем прежнего, живого, но интуиция подсказывала, что это именно он, пусть и изменившийся, перешедший в какую-то призрачную форму или пытающийся докричаться до меня из другого измерения.

Он хотел вернуться!

Внезапно сам собой включился интерфейс моего нейрочипа:

ОБНАРУЖЕН НОВЫЙ ДОПАРТ

ФУНКЦИИ НЕ ОПРЕДЕЛЕНЫ

***

– Ты уверен, что тебе не показалось? – в который раз спросила Кира.

Я закрыл глаза, но не от досады, а для того, чтобы в очередной раз прокрутить СКН.

Никакой ошибки быть не могло. Я совершенно точно разговаривал с Витькой, который вел себя как Витька, а не как хтоническое существо, пытающееся притвориться пацаном. Я видел его фигуру, хоть и нечетко. К сожалению, СКН записывает все, что я вижу, слышу и чувствую ровно в таком же качестве и “разрешении”, в каком увидено, услышано и прочувствовано.

– Уверен, – пробурчал я.

И подумал: “Вся моя уверенность базируется на изрядно потрепанных чувствах и СКН. По сути, все происходящие события могут транслироваться мне в мозг долбанным нейрочипом, и я ни за что не замечу разницы между иллюзией и реальностью, если она вообще есть. Жизнь в Эру буржуйского Тельца тоже казалась мне абсолютно реальной”.

В тот период моей жизни был только один баг, который косвенно указывал на иллюзорность происходящего – то, что я совершенно не вспоминал о родителях, своей юности, родных и друзьях, кроме Димона.

Но и сейчас я могу не вспомнить о некоторых аспектах жизни, о которых должен думать каждый нормальный человек. О чем-то важном, что совершенно ускользает от моего внимания. Но как заставить себя думать об этом чем-то, если не знаешь, о чем?

Кира, судя по всему, различила неуверенность в моем тоне. Но не прокомментировала.

– Ладно, – сказала она. – Как теперь поступишь? Твои догадки отчасти подтвердились. Будешь ночевать в Ведьмином кругу еще раз? Сегодня поезд возвращается в Республику Росс. Трогаемся вечером – я узнавала.

Я уже об этом думал.

– Заночевать в Ведьмином круге нужно еще раз. Это единственная возможность снова “дозвониться” до Витьки. Он явно не успел мне все рассказать, связь прервалась. Во второй раз, глядишь, успеет подсказать, как его вытащить с другой стороны... Круг – это портал, но в Поганом поле таких кругов много. Мы поедем в Республику Росс, соберем информацию, а потом я вернусь в Поганое поле и найду ближайший Ведьмин круг. Нам сейчас нельзя разлучаться с россами...

– Вернешься только ты? – проговорила Кира с непонятной интонацией, то ли вопросительной, то ли утвердительной.

Мы сидели в нашем купе у окна за столиком. Было раннее утро, россы пока не выходили из своих хат, дрыхли после ночных увеселений.

Я кашлянул и прямо сказал:

– Кира, я до сих пор не понял наши отношения. Имею ли я право тебе указывать, куда идти? Насколько я понимаю, мы свободные путешественники, которых вместе свела судьба, но которые, в принципе, не обязаны всюду следовать друг за другом. Если хочешь пойти со мной, милости прошу... Но и принуждать не буду.

Получилось, кажется, грубовато, но Кира не обиделась, а задумалась.

– Знаешь, Олесь, я