Амир прельщал всех своею щедростью, но вместе с популярностью увеличивалось и его честолюбие. Вырастающая сила Мухаммеда породила в нем зависть; так что, когда ему посоветовали заключить с пророком договор, он высокомерно ответил: «Я поклялся не останавливаться, пока не завоюю всей Аравии, и не мне преклоняться перед этим курайшитом».

Тем не менее он отправился в Медину и, явившись к Мухаммеду, спросил его:

«Будешь ли ты мне другом?»

«Клянусь Аллахом, никогда, — был ответ, — пока ты не обратишься в ислам!»

«А если я обращусь, удовлетворишься ли ты властью над городскими арабами и оставишь ли мне бедуинов пустыни?»

Мухаммед отвечал отрицательно.

«Что же я выиграю, приняв твою веру?»

«Сообщество всех правоверных!»

«Я не нуждаюсь в их сообществе», — отвечал высокомерно Амир и, пригрозив пророку войной, возвратился к своему племени.

Совсем иным был Ади, другой бедуинский вождь, бывший христианином. Его отец Хатим был весьма храбр и щедр настолько, что в Аравии вошло в обычай говорить: «Щедр, как Хатим». Ади в щедрости не уступал отцу, но в храбрости природа ему отказала. Устрашенный опустошительными нападениями мусульман, он приказал молодому арабу, пасшему в степи его верблюдов, иметь всегда под рукой несколько самых сильных и быстрых животных, дабы в случае приближения неприятеля можно было бы успеть бежать.

Случилось так, что Али проезжал с конным отрядом эту местность и молодой бедуин бросился к Ади с криком: «Мусульмане близко. Я издали видел их знамена!» Ади тотчас же усадил жену и детей на верблюдов и бежал в Сирию. А его сестра Саффана попала в руки мусульман, и ее вместе с другими пленниками отвели в Медину.

Когда Мухаммед проходил около места, где содержалась Саффана, она закричала:

«Сжалься надо мной, посланник Божий! Мой отец умер, а тот, на чьей обязанности лежало быть моим защитником, бросил меня. Сжалься надо мной, посланник Бога, и Бог будет милостив к тебе!»

«Кто твой защитник?» — спросил Мухаммед.

«Ади, сын Хатима».

«Он бежал от Бога и Его пророка», — ответил Мухаммед и прошел мимо.

Но на следующий день, когда Мухаммед опять проходил мимо, Али, тронутый красотою и горем женщины, сказал ей потихоньку, чтобы она снова обратилась к пророку со своей просьбой. Она послушалась и повторила свою мольбу: «О пророк Божий! Мой отец умер, а брат мой, который должен служить мне защитником, оставил меня. Сжалься же надо мной, и Бог будет милостив к тебе».

Мухаммед обернулся. «Да будет так!» — сказал он и не только дал Саффане свободу, но и подарил одежду и верблюда и отправил в Сирию с первым отходившим туда караваном.

Приехав к брату, она стала убеждать его принять ислам. «Он — истинный пророк, — говорила она, — и скоро будет владыкой мира; торопись же добиться его благосклонности».

Ади принял ее совет, отправился в Медину и приветствовал Мухаммеда в мечети. Его собственный рассказ об этой встрече дает яркую картину жизни Мухаммеда, человека, уже достигшего военных успехов и высот власти. «Он спросил, — рассказывает Ади, — мое имя и затем пригласил меня к себе в дом. Дорогой к нему подошла хилая, изнуренная женщина. Он остановился и поговорил с ней о ее делах. Это, подумал я про себя, далеко не по-царски. Когда мы вошли к нему в дом, он подал мне кожаную подушку, набитую пальмовыми листьями, и предложил сесть на нее; сам же поместился на голом полу. Это, подумал я, тоже совсем не по-царски!

Тут он три раза просил меня принять ислам. Я сказал, что у меня есть своя вера. „Я знаю твою веру, — отвечал он, — лучше, чем ты сам. Ты берешь у своего народа четвертую часть получаемой добычи. Разве это согласно христианскому учению? Ты не склоняешься к исламу, — продолжал он, — потому что видишь нашу бедность. Но близится время, когда все истинно правоверные будут обладать такими богатствами, что не будут знать, куда девать их. Может быть, тебя удерживает малочисленность мусульман сравнительно с громадным количеством их врагов? Клянусь Аллахом, недалеко время, когда мусульманке можно будет одной безопасно совершать свое путешествие на богомолье из Кадезии в Мекку. Ты, вероятно, думаешь: сила в руках у неверных; знай же, что скоро настанет время, когда мы водрузим наши знамена на белых башнях Вавилона!“»[17]

Ади уверовал в это пророчество и обратился в веру Мухаммеда.

Приготовление к походу в Сирию. Интриги Абдаллаха ибн Оббы. Приношения правоверных. Шествие армии. Проклятая страна Хиджаз. Лагерь при Тебуке. Покорение соседних областей. Неожиданное нападение Халида на Окайдор и его замок. Возвращение армии в Медину.

Мухаммед частично путем присоединения к исламу, частично силой оружия завладел почти всей Аравией. Он соединил в одну нацию и таким образом подготовил к внешним завоеваниям разъединенные племена, которые до сих пор были опасны только друг для друга и вследствие своей разрозненности совершенно бессильны по отношению к остальному миру. Звание пророка давало ему абсолютную власть над грозной силой, образовавшейся таким образом в пустыне, и теперь он готовился направить ее на распространение веры и расширение мусульманского владычества в чужеземных странах.

Многочисленные победы мусульман, и особенно победа при Муте, вызвали наконец обеспокоенность императора Ираклия, который стал собирать войско на границах Аравии, чтобы подавить этого нового врага. Мухаммед решил предупредить осуществление императорских планов и водрузить знамя правоверия в самом сердце Сирии.

До сих пор он готовил свои экспедиции тайно, сообщая свои намерения только самым надежным военачальникам и без всяких объяснений увлекая своих последователей в опасные предприятия. Но предстоящий поход, не имевший ничего общего с быстрыми разбойничьими набегами, требовал серьезных приготовлений. Поэтому Мухаммед открыто объявил, какую цель ставит перед войском.

Большого энтузиазма его сообщение не вызвало. Многие вспоминали злополучное дело при Муте и опасались нового столкновения с дисциплинированными воинами Ираклия. Кроме того, время года не благоприятствовало такой далекой и продолжительной экспедиции. Стояла летняя жара; земля накалилась, а едва ли не все ручьи и источники пересохли; наступила пора сбора фиников, когда многие воины, они же земледельцы, больше думали об урожае, чем о военной добыче.

Все эти обстоятельства очень ловко обыграл Абдаллах ибн Обба, который по-прежнему пользовался всяким случаем, чтобы подорвать авторитет Мухаммеда. «Хорошая выбрана пора, — кричал он, — для такого дальнего похода, когда вокруг голод, засуха и невыносимый зной пустыни! Мухаммед, по-видимому, воображает, что война с греками — увеселительная прогулка; поверьте мне, что вы увидите, как сильно она отличается от арабских междоусобиц! Клянусь Аллахом, мне кажется, что я уже вижу всех вас в цепях!»