этаже, как и все хозяйские спальни в этом доме. Я  однажды внимательно  изучила их местонахождение, когда искала Питера. Идиотка.

Следуя за Гари к лестнице, затаила дыхание при виде той злополучной комнаты, в которую пошла тогда. Дважды идиотка.

– Садись, - суетится Гари на кухне, отодвигая тяжёлый барный стул для меня и пододвигая тарелку с тостами и банку с маслом.

– Спасибо, - проглотив ком в горле и отгоняя воспоминания, в одночасье нахлынувшие из прошлой жизни. Эта кухня, этот барный стул, я сидела на нём раньше, а Питер стоял в десяти сантиметрах от меня. Потом его тело льнуло к моему, его губы на моих губах. Помню, как стонала в его рот. Трижды идиотка, какая же я идиотка. Как я могла поверить, что это всё по-настоящему. Как могла хоть на минуту допустить, что такой человек как Питер  может обратить внимание на такую обыкновенную девушку.

« Ты хорошенькая, Кэсси.»

«Тебя уже ктo-нибудь целовал, Кэсси?»

« Хочешь? Попробовать?»

Я буквально слышу всё это снова, вижу самодовольное лицо Питера и его холодные как лёд глаза.

«Ничего не будет , если ты сама этогo не захочешь…»

Жалею ли я сейчас  о том, что произошло в этом доме? Да, я жалею, что спала с Питером. Жалею, что по непонятной для меня причине  его друзья пришли мной воспользоваться. Мне жаль, что я не боролась за своё честное имя и позволила этим людям себя оболгать. Но мне не жаль, что всё это  привело меня к Коэну. Мне ничуть не жаль, что он вытирал мои слёзы и жалел меня. И несмотря на столь юный возраст, один противостоял брату, матери и всему обществу.

– Ты не голодна? - изучающе разглядывает меня Коэн. - Твой чай почти остыл, – рукой подвигает ко мне чашку.

– Я просто задумалась, прости, - машинально беру напиток в руки, согревая  пальцы о теплые стенки кружки.

– Ты не можешь здесь находиться, - Гари не спрашивает, он озвучивает то, что творится в моей душе. – Хочешь, я отвезу тебя домой?

– Давай ещё посидим, – прошу его, накрывая ладонью руку парня. Мне нужно сказать ему. Сказать, что хочу уехать и, возможно, никогда не возвращаться. Но как? Чем больше думаю, тем больше сжимаю его горячую руку.

– Тебе очень идёт моя футболка, - пытается разрядить обстановку. Смотрю в его прекрасные голубые глаза. Вижу смущение, нежность, трепет и кое-что ещё. Что-то очень лёгкое, невесомое, почти неуловимое. Что-то, что Гари больше не может прятать глубоко внутри себя. Влюбленность. Теперь я точно знаю, что он любит меня.

– Спасибо. За всё, – свою благодарность с трудом могу передать словами. - Спасибо, что всегда защищал меня, - смотрю парню в глаза. - И прости меня, что временами бывала груба. Да  что я такое говорю? Я была ужасна. И совершенно не представляю, как ты терпел меня всё это время, - с моих уст слетает нервный смешок, а глаза начинает щипать от непрошеных слёз. – Прости меня, Коэн. Прости, что не послушалась тебя тогда и пошла с Питером. Прости, что была так глупа. Прости…

– Шшш, Кэсс… - парень приближается ко мне вплотную и нежно вытирает мои слёзы кончиками пальцев. - Ты не глупая. Ты гордая, уверенная в себе, красивая, весёлая, но точно не глупая, - от его приятных слов, чтo шепчет в двух  сантиметрах от моих губ, хочется плакать еще сильнее. Сокращаю расстояние, целую его, нежно, с трепетом. Я больше не хочу плакать, я хочу любить.

Когда поднимаемся в его спальню, понимаю, что Гари не остановит меня , если захочу уйти. Сперва собираю свои еще мокрые вещи и, стоя к нему спиной, всё же говорю то, что должна.

– Я уеду, – тихий шелест, как листья на ветру. – Мне нужно уехать, - повторяю уверенно, поворачиваясь к парню. Его лицо пропитано болью, а на губах застыл немой вопрос: «Куда?»

– Поступлю в колледж, буду жить в Джексонвиле …а потом… не знаю, но на ближайшие пять лет, думаю, планов предостаточно, – выдавливаю улыбку, отворачиваюсь, не могу смотреть на то, как ему больно.

– Ты не будешь приезжать? В Палм-Бей?

– Нет. Наверное, нет, - говорю, а в голосе сквозит неуверенность.

– Так значит, это всё? Ты уедешь, и мы никогда не сможем быть вместе, - слышу нотки горечи и даже боюсь посмотреть на Гари.

– Я не знаю, – отвечаю, всё так же стоя к нему спиной. Чувствую, что парень сократил наше расстояние и стоит всего в одном шаге от меня.

– А я знаю, Кэсси, – говорит громко, с вызовом. - Ты не убежишь от меня. Ты можешь бежать из этого города. Можешь даже из этой страны убежать, пересечь Атлантический океан, но от меня ты не убежишь. Я сам тебя найду, поняла? - хватается за моё плечо и разворачивает к себе лицом. - Поговори со мной, - умоляет, а моё сердце пылает и плавит грудь.

– Как? Как мы сможем быть вместе? Ты тоже уезжаешь, – c обидой почти кричу ему.

– Мы будем видеться, - уверенно убеждает меня и себя заодно. - На все праздники, просто выходные и летние каникулы. Здесь, в Палм-Бей, в Джексонвиле, да где захочешь.

Боже, как я хочу ему  верить. Ищу в его лице, в его прекрасных голубых глазах ответы. Впитываю каждый сантиметр его тела своим изучающим и требовательным взглядом. А что, если это всё обман? Что, если Гари тоже вышвырнет меня, как только получит желаемое? От своих внутренних страхов  больно сдавливает виски. Он не может мне врать! Это же Гари, он любит меня.

– Знаешь, что? - делаю уверенный шаг к парню. Хоть и дрожат губы, стараюсь говорить уверенно. - Ты нравишься мне, - еще шаг, не моргая выдерживаю его взгляд. - Очень-очень нравишься, – протягиваю руку, ладонью упираюсь в его грудь. Чувствую неровное дыхание под своими пальцами. – И я хочу быть с тобой, Кoэн.

Всё происходит как в тумане. Сладком, обволакивающем, дурманящем и не дающем мыслить здраво тумане. Его руки на моей горящей коже. Его влажные и нежные губы на моих просящих губах. Одежда летит к нашим ногам, обнаженные тела льнут друг  к другу всё плотнее. Один воздух на двоих, одно желание на двоих. Чувства, эмоции, вся вселенная сжата до масштабов этой комнаты