силу ограниченности ума, не попрощавшись, отбыл в Кишм. Хаджи Мухаммад также получил выговор, поскольку оскорбление мирзе [Камрану] нанесли с его ведома.

С Ходжа Джалал-ад-дин Махмудом мир бийутатом [глава хозяйственного ведомства] были отосланы (Камрану) благородный фирман с извинениями, а также почетная одежда и лошадь. Когда прошла часть ночи, привели Карача-хана с саблей, привязанной к шее. Когда он подошел к факелам, был отдан приказ снять саблю35; ему простили вину и удостоили разрешения засвидетельствовать почтение. И Его Величество произнес по-тюркски: «Это удел войны, подобные случайности должны происходить»36. Ему приказали встать слева, подле Тардибек-хана.

Следующим привели Мусахиб бека с колчаном и саблей на шее.

Когда он подошел к факелам, последовал приказ снять оружие. Подобным

образом привели также Сардар бека, сына Карача-хана. Его Величество

сказал: «Это вина старших, какой же проступок совершили дети?» Таким

же путем, одного за другим, доставляли других военачальников, и они выслушивали известие о помиловании. Последним появился Курбан Каравал, личный слуга Его Величества, и стыдясь, с потупленным взором, выразил почтение. Его Величество сказал по-тюркски: «Что угнетало тебя и что заставило уйти?» Тот ответил на том же языке: «Какой смысл вопрошать о цвете кожи тех, кого сделала черными рука власти Аллаха?»37. Хасан Кули султан Мухрдар, которому всегда дозволялось свободно говорить, продекламировал перед собравшимися следующий стих.

Если лампа зажжена Аллахом,

Кто дует на нее, обжигает собственную бороду38.

Все военачальники почувствовали себя неловко из-за справедливости (цитаты) для Карача-хана, у которого была длинная борода39. На следующий день Его Величество двинулся в поход и расположился лагерем на красивом лугу на берегу реки Таликан40. В среду, 17 раджа-281 ба, ведомый Аллахом прибыл мирза Камран и засвидетельствовал по-

чтение41. Объяснение этого примечательного события состоит в следующем. В Бадамдарахе мирза Камран рассыпался в благодарностях за царские милости перед мирзой Абд-ал-лахом и выражал свое удивление тем, что Его Величество простил такое множество преступлений и проявлений неуважения. Мирза Абд-ал-лах спросил его, что бы он сделал на месте Его Величества. Камран ответил, что он бы [ничего] не простил и не забыл. «Тогда, — сказал мирза Абд-ал-лах, — у тебя есть возможность совершить искупление, и почему бы ею не воспользоваться?» Камран спросил, что он имеет в виду, и мирза Абд-ал-лах42 разъяснил: «Сейчас мы там, где царская рука не может нас достать. Хорошо бы нам, отправившись с несколькими людьми как можно скорее, засвидетельствовать свою покорность и, отблагодарив Его Величество, попросить прощение за наши преступления и оказать посильную услугу». Мирза Камран одобрил идею и отправился с несколькими людьми. Когда он приблизился к лагерю, то послал Бабуса выразить почтение и доложить об их прибытии. Его Величество Джаханбани обрадовался возвращению мирзы и приказал, чтобы первыми вышли Муним-хан, Тардибек-хан, Мир Мухаммад Мунши, Хасан Кули султан мухрдар, Балту бек, Тувачи Беги, Тахчи Беги и многие другие, за ними последовали Касим Хусейн султан Шейбани, Хизр Ходжа султан, Искандер султан, Али Кули-хан, Бахадур-хан и другие, а последними вышли бы мирза Хиндал, мирза Аскари, мирза Сулейман и поприветствовали его. В тот же день он приказал снять оковы с ног мирзы Аскари.

На следующее утро прибыли правители и военачальники, чтобы засвидетельствовать свое почтение в соответствии с нормами, предписанными Его Величеством, и Его Величество занял свое место на троне и провел обычную аудиенцию. Мирза Камран поспешил поцеловать ковер и выразил почтение мольбы и покорность искренности. Его Величество Джаханбани милостиво произнес: «Церемонии приема (дидан-и-тора) соблюдены, теперь подойди и давай обнимемся как братья». После чего он прижал мирзу к груди и заплакал так, что все присутствующие были тронуты. Выразив глубокое почтение, мирза сел слева43 согласно царскому указанию. Его Величество сказал по-тюркски: «Садись рядом». Место справа было указано мирзе Сулейману. Подобным образом правители и военачальники садились справа и слева согласно их положению.

Все прибёиженные, такие, как Хасан Кули мухрдар, Мир Мухаммад Мунши, Хайдар Мухаммад, Максуд бек Ахта, сели близко друг к другу (дар дингал). Началось великое празднество. Касим Чанги, Кочак Гича-ки, Махлас Кабузи, Хафиз Султан Мухаммад Рухна, Ходжа Камал-ад-дин 282 Хусейн, Хафиз Мухри и другие из числа верных [падишаху] заняли свои места близ праздничного круга (кур)44, беседуя о прекрасной музыке. Среди молодых людей (иккаха) находились Какар Али, Шахам бек Джалаир, Тулак Кочин [Каучин] и другие, стоявшие позади круга (кур). Фрукты и разнообразные блюда были поданы в царственном изобилии. На этом собрании Хасан Кули Мухрдар сказал мирзе Камрану: «Я слышал, вам сообщили, будто кто-то в присутствии Пир Мухаммад-хана сказал, что человек, не питающий к Мартвзу Али ненависть, большую, как апельсин, не имеет права называться мусульманином, а вы на это заметили, что слуге Аллаха подобает иметь ненависть размером с тыкву». Мирза очень рассердился и ответил: «Тогда люди, похоже, принимают меня за еретика (хариджи)»45. Шел обычный разговор, и Его Величество Джаханбани рассыпал жемчуга речи. Встреча продолжалась до конца дня. На этом радостном собрании мирзу Аскари передали мирзе Камрану, разрешив отправиться в свои покои. Поскольку мирза прибыл поспешно, шатры для него поставили рядом с жилищем падишаха. На следующий день держали совет с мирзами и военачальниками относительно похода на Балх. Каждый изложил свое мнение. Его Величество приказал, чтобы, когда армия прибудет в Пари46, было исполнено всё, что покажется правильным. Пари является селением, из которого одна дорога идет в Балх, а другая — в Кабул.

На четвертый день они покинули это восхитительное место и ночью расположились лагерем у источника Бандгаша, что находится близ Ншкамиша; там состоялось радостное собрание. В том памятном месте Его Величество Гити-ситани Фирдус-макани бывал в прежние времена; [сюда] прибыли Хан мирза с Джахангир мирзой и склонили покорные головы на пути [исполнения] приказа. Его Величество Фирдус-макани, чтобы увековечить память о собственном пребывании [там], о приезде своих братьев и выражении ими покорности, записал на камне дату. Его Величество Джаханбани Джаннат-ашияни, который прибыл в это восхитительное место после Его Величества Гити-ситани,

также увековечил на камне дату своего приезда, подчинения мирзы Камрана и дня, когда братья собрались вместе. И обе даты, отмеченные этими могущественными правителями и [выбитые] на одной плите, подобны письменам галереи времени на странице дня и ночи, став неразрывно связанными между собой памятниками47. Оттуда Его Величество направился в селение Нари48 и приступил к распределению земель Бадахшана. Мирзе Камрану достался Хатлан, известный