исключением Али Кули-хана. Исахак (Исаак) султан21, Тардибек, сын бека Мирака, Баби [Баба] Джуджак и многие другие, кто дерзко преследовал победоносную армию, были взяты в плен. Мирза Хиндал и Хаджи Мухаммад доставили своих пленников в Присутствие, и Его Величество поступил с ними согласно законам справедливости и беспристрастности, распределив милость и наказание по заслугам. Он воздал хвалу Двору Истинного Управителя, безгранично великодушного и бескорыстно щедрого.

На следующий день он начал осаду и распределил пушки. Однажды выстрелом со стороны батареи, находившейся под командованием Муним-хана, Мухаммад Кули Барласа и Хусейн Кули султана мухрдара, убило Мубариз бека. Его Величество, источник сострадания, сильно горевал22 и воскликнул: «Если бы его брат Мусахиб бек был убит вместо него!» С братским чувством или, скорее, из свойственного ему дружелюбия он, несмотря на множество преступлений мирзы Камрана, возымел к нему добрые чувства и послал ему предостерегающий фирман, который мог стать браслетом власти и удачи и талисманом благосклонности и расположения. После различных великодушных советов там было написано: «О грешный брат и возлюбленный искатель войн, избегай путей, приводящих к конфликтам, вызывающих страдания и гибель множества людей. Имей сострадание к горожанам и воинам. Сегодня они все убиты, а завтра придет возмездие.

278

Кровь того рода на твоей шее,

Рука той толпы на твоей поле, Куда лучше было бы мыслить о мире И проходить дорогами добра.

Он отослал этот благословенный наказ с Насибом Раммалом23. Поскольку мирза, одурманенный глупостью, отвернулся от удачи и показал власти свою спину, мудрые советы были бесполезны. В ответ на этот свиток благородства и предвестник знания он произнес следующий стих24.

Кто прижимал к своей груди невесту власти, Должен целовать сверкающие губы сабли25.

Насиб Раммал донес до царского слуха известие о его непокорности, и был отдан приказ усилить батареи. Тем временем со всеми своими войсками подошли мирзы Сулейман и Ибрахим и приняли царские милости. Прибыл также Чакар-хан, сын Ваиса Кибчака с людьми Кулаба, пополнив армию удачи. На протяжении месяца осады26 врата победы раскрывались для падишахских войск всё шире и шире, тогда как для мирзы Камрана узел событий затягивался всё туже, и его теснили всё сильнее. Наконец он потерял надежду на успех уловок и военных хитростей и отчаялся получить помощь Пир Мухам-мад-хана Узбека, на которую в своей недальновидности надеялся. Неохотно поднес он руки к поводьям (фитрак)22 покорности и подчинения. При помощи этого средства он, на этот раз выйдя невредимым из водоворота опасности, вывел корабль надежности из буйства волн к берегу спасения. Ради этого прибег [мирза] к мольбам, взывая о помощи. Однажды он привязал письмо к стреле и пустил ее в направлении лагеря. В письме говорилось, что [ранее] он не признавал требования Его Величества почитать его: «Я увидел то, что увидел, и теперь сожалею о прошлом и хочу, чтобы мне даровали разрешение отправиться к Священной Каабе, дабы очиститься от греха мятежа, терзаний неблагодарности 279 и стать пригодным для достойной службы. Я питаю надежду, что эта милость будет оказана мне при посредничестве Мир Араба28 из Мекки». Мир выделялся среди всех преданных того века честностью и искренностью; [он] увлекался алхимией. Его Величество Джаханбани Джан-нат-ашияни уважал его, и в этом походе Мир держался близ царского стремени и был украшением священной армии (лашкар-и-дуа). Когда прошение о милосердии дошло до царственного слуха, он послал за Миром и завел с ним беседу об этом. Мир сказал, что напишет ответ и пошлет его в крепость. И написал следующее: «Знайте, о люди в крепости, что спасение заключается в искренности, а безопасность — в подчинении, и в мире пребудет всякий, кто идет в верном направлении»29. Когда мирза Камран осознал смысл написанного, он тем же способом ответил, что подчинится любому приказу Мира. Его Величе-

ство Джаханбани, поскольку его натуре были присущи доброта и милосердие, отослал Мира, который вступил в крепость и изложил учение истины, что для хранилища разума слаще, чем прозрачные ручьи, но для чувственного вкуса горше, чем сок колоцинта30. В своих разъяснениях он не пропустил ни единого пункта, и на каждую фразу порицания мирза, получивший урок головной боли от похмелья, последовавшего за его разгулом, покорно склонял голову и восклицал: «Я согрешил, я согрешил, я исполню всё, что ты прикажешь». Мир сказал: «Искупление будет в том, что ты встанешь и, с искренней душой и кающимся сердцем, пойдешь со мной и засвидетельствуешь почтение». Искренне или лицемерно, [однако] мирза последовал [за ним], но когда они подошли к воротам, Мир, понявший временный характер чувств [Камрана], увидел, что они ни на чем не основывались31. Остановившись, он обратился к мирзе: «Поскольку ты собрался лобызать порог, покинул круг мятежа и вышел из состояния бунта, достойно благополучия и покаяния будет, если ты отправишь перебежчиков ко двору со связанными шеями, а сам прочтешь хутбу в честь Его Величества, тайно уедешь и отправишься в Хиджаз». Мирза принял совет и согласился на всё, но добавил: «Уговори Его Величество позволить Бабусу уехать со мной, он старый слуга, и я желаю во время этой поездки искупить зло, что ему причинил». Когда Мир возвратился и доложил Его Величеству о положении дел, он попросил извинения проступкам мирзы, и Его Величество по своей неизменной доброте простил его и утвердил всё, что предложил Мир32.

В пятницу, 12 раджаба 955 г.х. (12 августа 1548 г.), маулана Абд-ал Баки, садр, прочел хутбу в честь Его Величества Джаханбани, и Его Величество отправился оттуда в сад по соседству33. Пушки 280 разрядили, и Хаджи Мухаммаду отдали приказ во главе нескольких отрядов присутствовать [там]; мирзе, как было условлено, предстояло отбыть с несколькими людьми, и пока он не покинул владения [царя], им надлежало охранять границы. Али Дост-хан Барбеги, Абд-ал-ваххаб, Сайид Мухаммад Пакна, Мухаммад Кули Шейх Каман, Латифи Сах-ринди и некоторые другие были поставлены охранять ворота крепости и задерживать военачальников-перебежчиков, а мирзу с дозволенными попутчиками пропустить. Мирза вышел в соответствии с договором. По дороге один из слуг мирзы Ибрахима узнал свою лошадь, на которой

ехал кто-то из свиты34 мирзы Камрана, и сказал об этом мирзе Ибрахиму; тот послал людей увести эту лошадь. Когда это донесли до слуха

Его Величества, он, по своей учтивости, не одобрил происшедшее и вынес мирзе Ибрахиму порицание, и тот, со стыда и в