– Или будет проглочена целиком, – усмехнулся Кип.

Хестер постучала костяшками пальцев по столу.

– Ох ты и острый на язык.

Она хохотнула и стала оглядывать таверну. Сквозь закрытые ставни проникал красноватый свет, и Молли поняла, что солнце почти село.

– Я бы рада остаться поболтать, но тогда вам придётся возвращаться по темноте. А нам нельзя этого допускать.

Кип вызвался подогнать повозку и предложил Молли остаться с Хестер, чтобы помочь той с тюком. Молли помогла карлице собрать пожитки, и таверну они покинули вдвоём. Молли старалась дышать как можно глубже, наслаждаясь свежим вечерним воздухом.

– Извини, если не угодила тебе с рассказом. – Хестер поправила тюк и хихикнула. – Наверное, можешь придумать концовку, которая придётся тебе по вкусу.

– Похоже на обман, – сказала Молли. Она не могла оторвать глаз от пуговицы, висевшей у карлицы на шее.

Хестер прикоснулась к пуговице:

– Желания – забавная вещь. Руками ты их не потрогаешь, тем не менее они могут разрушить целый мир. Думаю, если б кто и знал, как добиться исполнения желаний, держал бы своё знание в секрете. – И снова в глазах Хестер зажёгся алчный огонёк, что и раньше…

Молли отошла от неё. Скорее бы вернулся Кип с повозкой.

– А что толку об этом говорить? Всё это выдумки, – сказала она вслух.

Хестер засмеялась:

– Сама просила историю, а теперь называешь её выдумкой. А ну‐ка скажи, в чём, по‐твоему, разница?

Как бы Молли ни нервничала, а вопрос её взволновал. Она ведь задавала его себе сотни раз. Отличить ложь от правды было так же легко, как отличить холод от тепла. Если Молли начинала врать, в горле у неё появлялась иголка, и слова переставали выходить. Но она так давно не чувствовала эту иголку…

– Ложь причиняет людям боль, а история помогает им, – наконец ответила она.

– Ну что ж, справедливо. Только скажи, помогает в чём? – Она подняла указательный палец кверху. – Вот в чём вопрос… – Старуха сняла свой инструмент с плеча, присела в поклоне. – С ним я тебя и оставлю, – сказала она, заиграла и пошла.

Мелодия показалась Молли знакомой, но она никак не могла вспомнить откуда. Внезапно Молли охватил озноб. Она сунула руки в карманы. Пальцы коснулись писем от мамы с папой. «От мамы с папой или от дерева?» – спросила она саму себя.

Когда Кип подъехал к таверне, сестра заметно нервничала. Забираясь в повозку, пробормотала:

– Ты чего так долго?

– Пока развернулся… – ответил он, отряхивая с коленей грязь. Говорить, почему он задержался, было нельзя. Пока нельзя.

В Прокислый лес они возвращались в тишине. Кип держал вожжи и вглядывался в дорогу. А Молли сидела рядом и всматривалась в тени. Наконец после долгого молчания она спросила:

– Кип, а что ты думаешь об историях?

По тону было ясно: сестра ждёт серьёзного ответа. Он пожал плечами:

– Твои истории мне нравятся. Гораздо больше, чем истории Хестер.

Молли посмотрела ему в глаза:

– Так ты не веришь в её рассказ? Про Ночного садовника?

– А как в него верить? – Кип потёр затылок. – Вот что я думаю: если б это дерево у Виндзоров было такое же, как в легенде, то давало бы волшебные плоды. Но что‐то я не припомню, чтобы в последнее время у нас исполнялись желания. – Кип ухмыльнулся. – Или ты мне не рассказываешь.

Молли отвела взгляд:

– Ну что ты!

Кип хотел пошутить, но Молли даже не улыбнулась. Он смотрел на её лицо в закатных лучах солнца. Кулак в кармане сжался сам по себе.

Домой они вернулись в полной темноте. Молли, сильно опоздавшая с приготовлением ужина, сразу понесла припасы на кухню. Кип отвёл Галилея на конюшню, накормил, расчесал, выжидая благоприятный момент и поглядывая на дом. На втором этаже, прямо за стволом, виднелось окошко, которое он раньше не замечал. Вот в нём появился свет – видимо, кто‐то проскользнул в комнату из коридора наверху. Кип ожидал увидеть рыжую голову, но вспомнил, что волосы Молли давно стали другого цвета.

Прошло не меньше часа, когда Кип решился приблизиться к входной двери. Он хотел быть уверен, что ни сестра, ни члены семьи его не заметят. Встал на первую ступеньку, остановился. Посмотрел на сжатый кулак, разжал его. Там лежало сокровище, с которым он не расставался с самого рынка. В руке у него был ключ ночного гостя. Вот потому мальчик и задержался с повозкой. Он снова сжал в пальцах сокровище из переплетённых корешков. Молли запретила ему пользоваться ключом. И если узнает, что он отыскал его, придёт в бешенство. Но легенда Хестер о Ночном садовнике его убедила: нужно узнать правду.

Кип набрал в грудь побольше воздуха и открыл входную дверь. В доме было тепло, гораздо теплее, чем на конюшне. И пахло здесь лучше. Кип прокрался в прихожую, стараясь ступать бесшумно. Зря он не догадался привязать подушечку к костылю! Звуки доносились из дальнего крыла дома: вилки и ножи звякали о тарелки – семья ужинала. Кип закрыл глаза, пытаясь отогнать аромат мясных пирогов, плотно затворил за собой дверь и пошёл наверх.

Впервые заметив зелёную дверь, Кип спросил сестру, что за ней. Молли ответила – «кладовка». Может, просто повторила слова Виндзоров? Но Кип тоже кое‐что понимал. Кладовки никто не держит под замком.

Сердце вырывалось из груди, когда Кип добрался до последней ступеньки. Опершись на костыль, он доковылял до зелёной двери. Поднял кверху ключ, крепко зажав его потными пальцами. На рынке Молли увидела у него ключ и не на шутку испугалась. Какие ужасы ждали его за дверью? В последний раз оглянувшись, Кип вставил ключ в замок. Подошёл идеально.

Повернул ключ. Внутри сдвинулся засов. Такое усилие оказалось непомерным для ключика, сплетённого из корешков, и он рассыпался в пыль в руках у Кипа. Но какая разница, если подарок оказался настоящим?

Кип толкнул дверь и вошёл в комнату.

Молли осторожно вкатила тележку с чаем во двор. Чашки с блюдцами позвякивали на кочках.

– Ваш чай, мэм!

Констанция Виндзор наслаждалась садом. Она считала его своим, потому что ей принадлежала земля, на которой всё произрастало. Но на самом деле сад принадлежал Кипу. Ведь именно он всю весну полол сорняки, рыхлил и удобрял землю, высаживал рассаду… Наконец запустение и разруха сменились цветением и изобилием. Извилистую каменную дорожку (камни помогла перетаскать с реки Молли) обрамляли разнообразные цветы. Над дорожкой висели корзины с бегониями и плющом – Кип сплёл их из лозы. Пни покрылись изумрудным мхом, а в центре даже был устроен красивый прудик. Сад, хоть его и нельзя было назвать настоящим английским, всё же превратился в сад.