И вообще, что-то в последнее время удача как будто покинула ее. Жизнь не складывается. Это только других она может убедить, что все не так. Говорит другим, что не бывает нескладывающихся жизней, просто вы, дорогие мои, не научились складывать. Сложите вначале пополам, потом аккуратно разровняйте. Потом правые и левые края концами загните к середине, сложите сверху вниз, закрепите их загнувшейся штукой, вновь пополам, отогните каждый край сверху вниз и снова разложите. У вас получится самолет. Или, допустим, аэроплан. Не название важно, а полетные свойства жизни.

Это был аэродинамический вариант. А есть еще математический. Когда невнимательно считают сумму слагаемых. Промахиваются мимо нужной кнопки на калькуляторе. Или хотят другую сумму. Или слагаемых так много, что какое-то пропускают. Это бывает. Складывать надо тщательней, считать медленно, останавливаясь на каждом слагаемом в порядке очереди. В данном случае от перемены мест слагаемых сумма очень даже может измениться…

Другим помогает, но не себе. На себя самые лучшие советы и умные слова не действуют. Давит ответственность, добровольно взваленная на плечи. Себе-то можно признаться, что ничего в последнее время не складывается.

Она хотела, чтобы Андрей не уезжал, — а он уехал.

Она хотела во Львове расслабиться и отдохнуть — а из-за убийств и сновидений не может.

Она хочет покоя и гармонии — а вокруг хаос и несправедливость.

Так что ничего не остается. Надо тебе напрячься, доктор Лученко. Именно с тобой все это происходит. И именно от тебя все сейчас зависит. Если не ты, то никто больше.

Все. Хватит мудрствовать. Времени на рефлексию не осталось совсем. Надо покрутиться среди людей, поговорить с нужными, прощупать их… Заняться привычной практической психотерапией.

Она стала слушать, как фестивальная публика обменивается впечатлениями.

— Ты слышала, Лидочка, говорят, что денежная премия за лучший фильм — пятьдесят тысяч долларов. Тебе Авраам ничего не говорил? — пробасила Рина Ересь.

—Нет. До конца фестиваля никакие суммы не оглашаются, — отмахнулась от нее Завьялова.

—Даже тебе?! Никогда не поверю! — буркнула акула пера. И тут же переключилась на Олафа Боссарта. — Ты слышал что-то о специальных призах?

— Рина, в свое время нам все объявят. Не переживай. — Олаф перевел разговор в другое русло. — Сегодня вечером чьи мастер-классы?

—Должен был проводить Эдя Ветров! — откликнулся Батюк. — Эх! Как жалко беднягу! Такой талант погиб!

Над столом повисла тишина. Аниматорская братия молча пила кофе и горячительные напитки. Но вскоре снова заговорили, зашушукались, загалдели на профессиональные темы.

—Старик, ты в курсе? Влад Монгольский задумал сам снимать полнометражное кино, ретро-детектив с музыкой.

—Такое дорогое кино без международного проката не окупится!

— Говорит, что в его планах найти себе иностранного соавтора сценария, сопродюсера, разработчика диалогов, композитора и обязательно звать на озвучание известных западных актеров, даже если они съедят львиную долю бюджета. Во как!

—Слышала, что этот лапочка, Брюс Уиллис, сказал после озвучания «Лесной братвы»? Дескать, сегодня самые лучшие комедии — анимационные.

— Я его обожаю!

—Ой! Не говори! Дура эта Де ми Мур! Такого мужика упустить!

—Девочки, вы о чем? О «Лесной братве»? Еще бы, это ж самый крутой блокбастер фестиваля. К счастью, он вне конкурса! А то мы бы все сидели в… сами знаете где!

— Конечно, им хорошо!.. Продюсеры классные, и озвучивают самые-пересамые голливудские звезды, и компьютерная графика — просто отпад!

—Старый, а ты в курсе, что теперь будут выпекать по паре «Шреков»?

—Нудык, нормальный коммерческий проект…

Вера слушала, слышала всех, каждую фразу и шепот.

И одновременно прикидывала, как перевести просто приятный, ни к чему не обязывающий треп в полезный. Она улучила момент, когда рядом с Батюком освободился стул, и присела рядом.

—Роман Григорьич! Я в анимационных фильмах полный профан. Мне очень интересно ваше мнение. Кто получит Гран-при? — спросила она.

— Ну-ну-ну, зачем же прибедняться! — Он шутливо погрозил ей пальцем. — Никакой вы не профан. Вы — зритель! Именно для вас и таких, как вы, мы и работаем! И аниматоры именно для вас создают свои фильмы. Что касается того, представляю ли я себе примерно, кто победит… То я не примерно, а совершенно точно могу вам назвать фильм и режиссера- победителя! — Батюк взял многозначительную паузу и долго ее держал.

—Кто же это? — наконец подыграла ему «любительница».

— Ветров. И его фильм «История дуба», — торжественно продекламировал режиссер.

—Что ж, наверное, это заслуженно.

— Заметьте — вовсе не потому, что Эдик погиб. Не из сострадания, отнюдь! Можете мне поверить! Мы определили победителя тайным голосованием. В оценку произведения входят такие критерии, как креативная идея, мастерство исполнения, современность и многое другое. По каждой позиции ставится определенный балл. Затем все суммируется. Тот, кто получил большее количество баллов, становится победителем. Все проголосовали за Ветровский фильм.

—Весь состав жюри?

Лученко знала из рассказов Лиды, что очень часто на фестивалях возникают подковерные интриги. Ради получения главного приза на что только не идут. Деньги, секс, лживые слухи и стремление любой ценой убрать с дороги конкурента — обязательный фон больших кинематографических тусовок.

— Представьте себе — все жюри, единогласно. Просто и честно. — Батюк широко развел руки: дескать, сам удивляюсь, но бывает и такое.

— Хм… А это решение жюри сформировалось до смерти Ветрова или после? Как вы считаете?

Режиссер задумчиво погрыз дужку дорогих фирменных очков.

— Первый же показ «Истории дуба» вызвал эмоциональное потрясение. И у меня, и у моих коллег. Некоторые не скрывали своих чувств…

— То есть члены жюри фестиваля могли говорить о фильме Эдуарда Николаевича как о явном лидере еще до трагедии?

Батюк вскочил, страдальчески закатив глаза.

— О! Понимаю, куда вы клоните. Подозрения, всюду подозрения!

Публика в кафе притихла, наблюдая за режиссером. Вера поморщилась.

— И вы туда же! Вначале милиция, потом красивая женщина — одни и те же вопросы, одни и те же обвинения! Как жесток наш мир!

Отыграв положенное, вдоволь покачавшись и пострадав, он успокоился и сел.

— Буду откровенен с вами. Вы намекаете, что кто-то узнал, будто Ветров со своим фильмом явно претендует на Гран-при, и убил его? Чтобы убрать конкурента?

—Допустим.

— Нет! — воскликнул Батюк, театральным жестом схватив себя за голову. — Я так не думаю.