Бабий только закряхтел. Быстро она берет быка за рога!.. Слишком быстро. Он подумал секунду и принял решение.

—Знаете что, Вера Алексеевна… Вы уже и так слишком в курсе. Такая информация засекречена не только от посторонних — гражданских лиц, но даже и от сотрудников других отделов. Ничего больше вам не могу сказать, ни слова. А с вас буду вынужден взять подписку о неразглашении. И пусть простит меня Федор Афанасьевич…

—Он-то простит, — неожиданно резко сказала Лученко. — А жертвы и их родственники — они простят?

Она встала. Мужчины засуетились, Бабий хотел подать ей дубленку, но она сама ее взяла.

— Никакой помощи, как видно, я от вас не получу. Ну что ж. Тогда и вы от меня ничего не получите. Давайте, сообщайте начальству, что все люди круглосуточно на ногах, что маньяка ловят и вот-вот поймают. А если не поймают, получите втык. Дадите втык заму. — Она кивнула на Полякова, у которого вновь отвисла челюсть. — Он пропесочит оперов, те своих агентов. Работа хорошо налаженного и бесполезного, никому не нужного механизма. А убийца будет убивать.

Она вышла наружу и решительно, увязая сапожками в снегу, зашагала к трассе — голосовать. Милиционеры побежали вслед за ней, потом остановились, выкрикивая что-то возмущенное. Если бы Лученко оглянулась, она бы увидела, как покраснели щеки полковника и майора — то ли от стыда, то ли от спиртного.

Но она не оглянулась.

Лученко вернулась в город на попутной машине. Вышла в центре, расплатилась и остановилась посреди тротуара.

Куда идти? Что делать?

Никто и ничто не хочет ей помочь. Она обещала… Черный Абдулла, наверное, в бешенстве. У него сейчас должен быть очередной приступ активности после депрессивного состояния. Ведь может натворить дел… Правда, он дал ей двое суток, а прошел только один день. Но главное, убийца продолжает убивать. Время идет, а она по- прежнему ничего не понимает.

Хотя были у нее какие-то мысли о книгах. Что-то, связанное с книгами… Но до чего мало реальной информации!.. Сплошные догадки, эмоции. И сны. Конечно, ее поле деятельности — не всякие там алиби и вешдоки, а как раз именно эмоции. Человеческое, внутреннее, закрытое для всех. Но ведь любая деталь, которой не хотят поделиться с ней эти упрямые менты, черт бы их побрал, могла бы навести ее именно на нужное, закрытое…

Верин телефон снова ожил звонком. Она с подозрением уставилась на серебристую коробочку. Но неожиданные звонки, к счастью, не всегда несут неприятности. Мониторчик показал: это Даша Сотникова, подруга номер один.

— Здравствуй, эскулапушка, — ласково проворковала подруга.

— Дашка! Как я рада тебя слышать! — повеселела Вера и сразу задала главный вопрос: — Ты где?

— Ты не поверишь. Во Львове, — сообщила та ошеломительную новость.

—Не может быть! Ты меня разыгрываешь?

—Крест на пузе. Гадой буду! — веселилась Даша.

—И каким же ветром тебя надуло?

— Меня не надувало. Я сама принеслась на всех парах, как Мэри Поппинс. С самой шо ни на есть Нью- Йоркщины.

—Но что ты делаешь во Львове?

—Да, эт самое… Прилетела заключать договор на рекламное обслуживание с коньячным заводом, — сказала Сотникова веско, как ей казалось.

Вера своим чутким ухом сразу уловила что-то не то.

— Так, — сказала она. — Признавайся, быстро!..

Даша захихикала.

— Никогда не привыкну, что ты все про всех узнаешь с первой секунды! Я Лидке так и сказала: она все равно догадается, зачем врать?

— Лидке? Что за интриги подруг против маленького бедненького доктора? Слушай, рекламная моя, мало мне местных загадок, еще и ты…

— Ну не сердись, все-все. Признаюсь, раскалываюсь, проваливаю явки и пароли. Завьялова переполошила весь мой киевский офис, заставила офис-менеджера связаться со мной в Нью-Йорке и потребовала, чтоб я ей позвонила. Прям не актриса, а террористка! Я уж думала, то ли с ней беда, то ли с тобой. Звоню, она рассказывает, что у тебя Андрей пропал, что вы поссорились навсегда и все такое, что ты в полном ауте и депрессняке. И что если я немедленно не брошу на фиг свою Америчку и не примчусь на помощь, то она мне не подруга и больше никогда не даст контрамарку в свой театр.

Вера рассмеялась своим музыкальным смехом.

—И ты, конечно, испугалась! Театр стало жалко?

—Иди ты, — ласково ответила Сотникова. — Я все равно уже заканчивала дела, у Дениски и Игоря своя жизнь, я им только мешала своей беспокойной персоной… Короче, на два дня раньше вылетела, только и всего.

—Это прекрасно, — облегченно вздохнула Вера.

—Между прочим, рекламные дела у меня во Львове действительно имеются. А что за местные загадки? — спросила Даша. — Про остальное не спрашиваю, по голосу слышу — наладилось.

—Видишь, и ты стала догадливой, от меня заразилась… Про загадки после.

— Ну так когда и где? — деловито спросила рекла- миссис.

— Где и когда тебе удобно.

— Тогда через час в кофейне «Дзига», — предложила Даша, не раз уже бывавшая во Львове. — Это такое славненькое арт-кафе на Армянской. Оно рядом с костелом. Найдешь?

— Найду. В крайнем случае спрошу. До встречи!

Не спеша Лученко стала двигаться в нужном направлении. Возле памятника Федорову она остановилась, вспомнив буккроссеров. Здесь на импровизированном базарчике продавались книги. Любители литературы, а их было немало, рассматривали антикварные раритеты и комиссионные издания. Вера с интересом присмотрелась к книжным развалам. Вот книга, о которой много раз она слышала от Андрея. Он как-то взял ее почитать у приятеля и потом захотел иметь собственную, но все руки не доходили купить. Это были записки английского ветеринара Джеймса Хэрриота «О всех созданиях, больших и малых». Вера купила книгу. Вот он обрадуется завтра, когда получит не только любимую женщину после разлуки, но и книгу, о которой так долго мечтал!.. На сердце сделалось тепло.

Рядом с ней остановилась машина. Вера увидела полковника Бабия и нахмурилась. Он вышел и, увязая в снежном сугробе, подошел к ней.

— Как вы меня нашли? Следили?

Орест Иванович криво улыбнулся.

—У нас в разных точках города есть наблюдательные пункты. Здесь, где много книг, — особенно. Я спросил, где вы, и мне доложили.

—Зачем?

Она по лицу полковника видела зачем. Подумал, прикинул и все-таки не захотел ссориться с киевским генералитетом. Конечно, они ему не указ, но мало ли, куда повернется карьера. Может, и из столицы ему когда-нибудь помогут.