Справа от снежной трассы показался ресторан «Колыба». Они подъехали к нему. Вера огляделась, вдохнула свежайший лесной воздух. На опушке леса — озеро. Даже поздней осенью, практически зимой — здесь красиво, как в сказке «Двенадцать месяцев». Ровное ледяное блюдце замерзшего озерца, а вокруг толпятся сосны — лесной народец с тяжелыми снежными шапками и муфтами на зеленых ветках.

Внутри ресторана под очагом горел открытый огонь. Мужчины заказали шашлыки, себе взяли водку, а даме, по ее просьбе, — красное сухое вино. «Колыба» выглядела как настоящая карпатская хата. Вера мимолетно подумала, как было бы хорошо оказаться в такой хате вдвоем с Андреем, где-нибудь высоко в горах. А что, может, когда-нибудь… Скоро он приедет. От этой мысли у нее сделалось тепло на душе.

Отдав должное шашлыкам и выпив для согрева, мужчины повели неторопливую беседу. Бабий, не желая обидеть генерала невниманием к его протеже, решил просто свозить Лученко в загородный ресторан. Проявление галицкой галантности еще никого не оставляло равнодушным. И если потом генерал ее спросит, как львовяне к ней отнеслись, она вынуждена будет сказать: радушно. Таким нехитрым образом полковник выполнял долг гостеприимства и одновременно ненавязчиво давал понять: мы тут и без столичных психотерапевтов справляемся. В глубине души он продолжал считать, что она ничем не поможет следствию. Эти ее способности, конечно, производят впечатление… Но в расследовании преступлений они ни к чему. Не бабское это дело — в грязи человеческой копаться. У милиционеров и без нее уже сложилась нужная картина по всем делам. Есть что начальству предъявить. Правда, маньяк продолжает убивать, но ведь главное — доложить, что делаешь все от тебя зависящее, что максимум сил задействовано и так далее. А потом преступник сам попадется, так уже бывало. Кстати, по убийству московского режиссера. Сегодня утром его вдова так прямо и заявила: «Хотите считать меня виноватой — полный вперед! Я и сама думаю, что это я убила Эдика…» И подписала признательное показание.

За деревянным столом «Колыбы» двое мужчин угощали гостью свежайшими, из молодой баранины шашлыками. Поднимали рюмки в ее честь, провозглашая тосты, больше похожие на комплименты. Милициянты вели себя с ней так, словно она была проверяющей из столицы, которую нужно ублажить, при этом не давая сунуть нос в местные дела. Лученко прекрасно понимала, какую игру ведет с ней полковник со своим замом майором, но делала вид, будто накрытая «поляна» вполне удовлетворяет ее самолюбие.

Наконец, Вера сочла нужным поинтересоваться, как движется следствие по делу Ветрова. Начальник кивнул Полякову, и тот достал из кожаной папки листок. Положил его перед гостьей. Это была ксерокопия показаний Кармен Ветровой. На Верином лице, к разочарованию Бабия, ничего не отразилось. Она спросила:

—А какие еще преступления произошли во Львове одновременно с убийством Ветрова?

Озадаченный полковник кашлянул. Вот неугомонная!.. Все-таки с женщинами нельзя расслабляться.

—Э-э… Вы думаете, эти преступления могут быть как-то связаны между собой?

— Вы когда-нибудь складывали картинку из пазлов, Орест Иванович? — вместо ответа спросила Лученко.

—С внуком баловался, — буркнул Бабий.

В разговор вмешался Поляков. В тонкости игры, которую вел с приезжей его начальник, он не был посвящен. Знал только, что женщина — близкая приятельница генерала Сердюка, возглавляющего одно из подразделений МВД. Поэтому интерес незнакомки к львовским преступлениям майор воспринял крайне скептически и про себя приклеил ей ярлык «любительницы частного сыска», как назывались подобные дамочки в сериалах.

— Не сочтите меня неотесанным мужланом, — приложил руку к левому борту пиджака Поляков, — но я ума не приложу, зачем такой красавице нужны наши грубые мужские дела?

— Ценю вашу львовскую шляхетность, господин Поляков. Но я ведь никоим образом не навязываюсь. Вы — профессионалы. Я просто врач. И все же мне казалось, что вам уже объяснили, чем я могла бы быть полезна.

Вера испытывала странную смесь благодарности за щедрый прием в «Колыбе» и досады из-за явных стараний милиционеров отделаться. Поэтому она неожиданно предложила им: — Хотите пари? Если я сейчас, не сходя с места, расскажу вам, пан Поляков, что с вами произошло несколько месяцев назад, — вы делитесь со мной информацией по делам, которые у вас сейчас в разработке.

Мужчины переглянулись. Поляков усмехнулся и принял нарочито расслабленную позу. Начальник пожал плечами, потом кивнул головой. А что еще было делать? Не принять пари — значит явно отказать. Бабия забавляло желание этой столичной штучки непременно получить нужные сведения. И все же очень интересно, как она проявит свои неординарные способности на его заместителе.

Она первая протянула свою маленькую ладонь в сторону Полякова и произнесла певуче:

—Орест Иванович, разбейте!

Полковник разделил их руки. Вере не надо было особенно напрягаться, но она, чтобы пошалить, протянула и вторую ладонь в сторону майора и посидела так несколько секунд, прикрыв глаза. Затем распахнула ресницы. Мужчин омыла свежая чистая вода ее синего взгляда.

— Вообще-то вы очень здоровый человек, господин Поляков. Но даже у абсолютно здоровых людей случаются непредвиденные ситуации. Вам недавно удаляли аппендицит. В больницу вы попали по скорой помощи. Само пребывание в больничных условиях было для вас стрессом. Поэтому вы сбежали раньше времени. А зря. Шов разошелся, и пришлось возвращаться в ненавистную хирургию, чтобы вам заново ставили скобки. У вас и до сих пор бывает легкое такое покалывание в этом месте. Все.

— Мама моя родная! — расхохотался Бабий, глядя, как у Полякова изумленно отвисает челюсть.

—Ничего себе! — воскликнул Поляков, таращась на Веру. — Вам с такими способностями…

—Знаю. Выступать в цирке или со сцены. — Женщина усмехнулась уголком рта. Подобные сентенции она слышала часто. — Пари я выиграла. Теперь дело за вами, господа милициянты. — Лученко смотрела на своих собеседников уже без всякого лукавства, просто и строго.

Майор вопросительно взглянул на полковника. Тот сам принялся рассказывать настырной гостье основные сведения о происходящих в городе преступлениях. Поляков время от времени уточнял некоторые детали, дополняя своего начальника. Плавный рассказ женщина прервала неожиданным вопросом:

— Почему вы не хотите рассказать мне о том, что из Загорской колонии сбежал убийца? Тот самый маньяк, о котором несколько лет назад писали все газеты, отечественный Чикатило. Как его фамилия? Он кто по профессии?

Милицейским чинам стало неловко. После паузы с явной неохотой заговорил полковник. Слова он произносил медленно, с остановками, словно каждое ему приходилось выдавливать из себя.

— Самохвалов Вадим Геннадиевич. Закончил какое- то пищевое учебное заведение… Кажется, работал поваром. А почему вы о профессии спрашиваете? Это имеет значение?

—Пока не могу сказать. А что там с «проклятыми книгами», и при чем тут вампир?