— Конечно, Этти. Ты очень мне нравишься. — Ответ получился сам собой!

— Конечно, — тихо ответила Этти.

Они больше не смотрели на свои отражения в зеркале. Обе девочки отвели глаза, и на несколько мгновений Ханне почудилось, будто она вышла из своего тела и наблюдает со стороны за тем, как заплетает косы Этти.

— Обещаешь, что останешься насовсем? Совсем насовсем?

Ханна посмотрела сверху вниз на лицо Этти, раскрасневшееся и взволнованное. Неужели Этти что-то знает о её тайной жизни?

Ханна вздохнула:

— Нельзя ничего обещать совсем насовсем.

— Нет, можно… можно, Ханна.

— Я могу пообещать, Этти, и хотела бы не нарушать это обещание. Но иногда случается такое, что от тебя никак не зависит, и обещание сдержать не выходит.

— А можешь пообещать, что если это будет зависеть от тебя, то ты останешься? — Этти подняла на неё ясные серые глаза. У Ханны снова кольнуло сердце.

— Могу пообещать, что постараюсь, — кивнула Ханна.

— Постараешься?

— Да, постараюсь.

Этти развернулась к ней, схватила Ханну за руку и крепко сжала. «А моя мама старалась остаться? — подумала вдруг Ханна. — Господи, я надеюсь, что старалась».

* * *

До возвращения в Бостон оставалось всего несколько дней. Ханна знала, что там уходить в море будет тяжелее. Прежде всего, там до него дальше добираться. Девочка не представляла себе, как будет бегать от Луисбург-сквер до порта, да и в какой одежде? Здесь, в Глэдроке, жить двойной жизнью было нетрудно. В середине летней ночи Ханна могла выйти из дома в одной комбинации и нижней юбке, и на обратном пути она не мёрзла. А каково же будет пробираться по бостонским улицам и переулкам зимой в мокрой одежде?

Казалось, чем ближе становился конец лета, тем больше Этти льнула к Ханне. «Может быть, она что-то видела в ту ужасную и замечательную ночь, когда я бросилась в море?»

Мистер и миссис Хоули в последние летние дни выглядели такими же разбитыми, как их драгоценная ваза. В то утро, когда Ханна вернулась, она узнала, что художник уехал безо всякого предупреждения, едва увидев изуродованную картину.

Стэнниш Уитман Уилер ясно сказал Ханне тем вечером, что ей пора уходить, что она должна бежать. Предвидел ли он каким-то образом, что произойдёт? Ханне всегда казалось, что он видит то, чего не замечают другие, чувствует то, что скрыто в глубине. В конце концов, он художник, но это ведь не то же самое, что предсказатель.

Стэнниш Уитман Уилер уехал из Глэдрока в ярости. Его можно было понять: его шедевр уничтожили. С другой стороны, пострадало только произведение, но не репутация художника. Спустя неделю после злополучного бала Перль, явившись на кухню, по своему обыкновению, выпить кофе, сказал:

— Угадайте-ка, кто вернулся на остров.

— Надеюсь, что не Лайла, — ответила миссис Блетчли, ставя перед ним кружку.

— Нет. Мистер Уилер.

— Художник? — Ханна развернулась так быстро, что расплескала свой чай. Она покраснела, а стук собственного сердца показался девочке оглушительным.

— Стэнхоупы заказали ему портрет, уж не знаю, чей. Насколько понимаю, к нему теперь за картинами в очередь выстраиваются.

Ханне верилось и не верилось. Она пыталась выбросить художника из головы. Конечно, девочка вернулась, приплыла обратно ради него, но когда она узнала об изуродованном портрете, то потеряла всякую надежду.

— Он остановился в гостинице.

* * *

Ханна лихорадочно размышляла. Ей необходимо было как-то поговорить с художником. Однако простая служанка не могла встретиться на публике с человеком его положения. Всё-таки на острове сплетни распространялись быстрее, чем пожар. Ханна поняла, что придётся написать ему. Всё утро, занимаясь делами, она мысленно сочиняла письмо. Для девочки оказалось полной неожиданностью, когда после второго завтрака миссис Блетчли спросила, не сбегает ли кто-нибудь в город за сливочным маслом. И Ханна тут же ухватилась за эту возможность.

— Я сейчас, только форму переодену. — Бросившись наверх, девочка отыскала перо и бумагу и нацарапала короткую записку:

Надо повидаться.

Жду сегодня вечером в 11 на Тюленьем мысе.

Х.

Ханна знала, что вечером без труда ускользнет из дома: Дейз, Флорри и Сюзи собирались на озеро, отмечать конец лета. После катастрофы, которой обернулся бал, Хоули решили уехать раньше обычного.

Полчаса спустя Ханна открыла дверь «Еловой гостиницы». К ней подошёл человек в жилете и ярко-зелёном галстуке. Сразу определив, что перед ним не постоялица, он осведомился:

— Чем могу вам помочь, мисс?

— Мне велено передать записку для мистера Уилера. От заказчика.

— Разумеется, мисс.

Он резким движением забрал у неё записку и отнёс к стойке. Ханна поспешно вышла.

Ожидание показалось девочке мучительно долгим. Ханна пришла в рощу на Тюлений мыс на час раньше назначенного времени. Плавать она не решилась, хотя это была одна из любимых её бухт, с красивой широкой косой, где любили отдыхать тюлени, с которыми девочка иногда играла. Сейчас косу заливал серебристый свет громадной луны.

«Что теперь скажет мне художник? Что сделает? Как объяснит, кто он такой и откуда узнал… узнал, что я не совсем человек?» Ханна вспомнила, о чём подумала в ночь превращения, когда увидела свой хвост: «Нужно показать художнику». «А если он всё-таки не тот, кем мне кажется… что он подумает? Вдруг ему будет неприятно смотреть? Противно?» Ханну вдруг охватила паника. Она съёжилась и, закрыв лицо руками, расплакалась.

Девочка настолько поддалась отчаянию, что даже не услышала, как он подошёл, и вздрогнула, когда он коснулся её плеча.

— Ханна, почему ты плачешь?

Она подняла голову. Лицо его, невзирая на тревожные складки у губ, сияло.

— Я убежала. Я сделала, как ты сказал. Ушла. — Она помолчала. — В море.

Когда он это услышал, его плечи немного поникли. Художник сел рядом с ней на поросшую мхом землю и взял девочку за руку.

— Так… и что?

Она посмотрела ему прямо в глаза, потом устало покачала головой:

— Ты сам знаешь, что произошло.

Он поднёс её руку к губам и поцеловал. Ханна затрепетала. Художник что-то шептал ей в ладонь. Девочка наклонилась к нему, чтобы разобрать слова.

— Зачем ты вернулась?

Она поняла, что это значит: «вернулась из моря». Но непреодолимо захотела услышать это от него.

Он обнял её. Она положила голову ему на плечо.

— Что значит «вернулась»? — спросила Ханна.