Вруках Эдвард держал топор.

Водно мгновение Оливия забыла, какнужно разговаривать. Ееязык намертво прирос кнебу, асгуб срывались лишь всхлипы. Онаведь даже незаметила, какначала плакать. Эдвард смотрел нанее диким взглядом. Егосерые глаза были неестественно широко распахнуты, зубы крепко стиснуты, апо подбородку, пенясь, бежала слюна. Онсмотрел нанее, иОливия невидела внем своего супруга. Словнобы Эдвард оставил это тело, отдал его кому-то другому вовременное пользование.

–Эдвард,– проскулилаона.

Он сделал шаг. Затем другой. Оливия увидела, какего пальцы стискивают ручку топора допобелевших костяшек. Секунда– ивот он совсем близко, замахивается иударом сбивает напол мольберт. Сгуб ее сорвался крик ужаса, тело задвигалось само посебе, забыв ослабости ибессилии. Метнувшись всторону, спасаясь отнового удара,она, наступив прямо накартину, смазав босой ногой краску, побежала кдвери. Хватаясь руками застены, царапая их ногтями исрывая те смясом, Оливия бежала нанепослушных ногах так быстро, кактолько могла– иЭдвард, неотставая, шелследом заней. Несколько раз она слышала, каксупруг, рыча, размахивал топором, сбивая напол драгоценные фарфоровые вазы илидругие предметы интерьера, иэто подгонялоее.

Унее небыло нисил, нивремени нато, чтобы взбежать полестнице. Даикуда тогда она моглабы бежать дальше? Потому, недолго думая, миссис Шекли выбежала наулицу, неудержавшись наногах икубарем скатившись поступенькам. Сотрясаемая новым приступом кровавого кашля, Оливия ползла, сколько могла, апосле огромным усилием заставила себя вскочить наноги ипобежать– какраз вто самое мгновение, когда занесенный топор проскользнул покаменной плитке натом самом месте, гдеона только что была.

–ОЛИВИЯ!

Голос Эдварда, больше похожий нанечеловеческий, демонический вопль, заставил ее бежать быстрее. Неразбирая дороги из-за слез, спотыкаясь изадыхаясь откашля, Оливия все бежала ибежала дотех пор, пока бежать больше было некуда. Дезориентированная ииспуганная, онасама незаметила, какприбежала ксамому Вдовьему пику. Жадно хватая воздух ртом исклоняясь вприступе кровавой рвоты, едва невыплевывая свои внутренности, Оливия струдом прислонилась спиной кстволу дуба.

Сквозь слезы она видела, какстремительным шагом Эдвард приближается прямо кней. Намгновение перед глазами предстало его лицо втот самый миг, когда они впервые встретили друг друга. Этобыл прием, который давали ее родители вродовом поместье Бетелл; втот вечер Эдвард забрал себе каждый ее танец ивпервые признался, чтоневероятно очарованею.

«Душамоя»

Горячие слезы скользнули поее щекам. Оливия вытянула перед собой руки, словнобы это могло заставить его остановиться, ипопятилась отдерева. Незамедляя шаг, Эдвард все шел нанее. Оливия увидела, какон вновь замахнулся топором, ипродолжила пятиться.

–Эдвард!

Ноон неоткликнулся. Даженезапнулся. Онвсе шел нанее, аона мелкими шагами пятилась назад, позабыв обовсем. Оливия ясно видела, каклезвие топора вонзается вее шею. ВотЭдвард сжимает иразжимает пальцы, хватая топор крепче, вотзаводит его назад сильнее дляболее широко замаха.

«Ялюблю тебя,Лив».

–Тед!..

Ноудара так ине последовало. Тревожно завывающий ветер, склоняющий старый дуб практически ксамой земле, подхватил пронзительный вскрик, растянув его эхом даже после того, какон оборвался. Все, чтохотел сделать Эдвард Шекли сосвоей женой, вместо него сделали острые скалы Вдовьего пика, падение скоторого оборвало ее несчастную жизнь. Всесмолкло, лишь только ветер пел свои грустные песни поразбившейся Оливии Шекли. Грозные волны Северного моря, окрашенные врозовый цвет ее кровью, утянули насамое дно любые следы случившегося.

Тишина непродлилась долго.

Ссилой вонзив вземлю топор, Эдвард, упираясь руками вколени, звонко расхохотался. Смехэтот был полон самого искреннего счастья, которое он только испытывал всвоей жизни.

–Наконец-то!– воскликнул он.– Наконец-то!

О, Эдвард допоследнего неверил, чтовсе получится. Немог предположить, чтовсе иправда свершится вэтом месте. Мизери Холл какнельзя лучше подошел дляего освобождения. Долгие, очень долгие инесчастные полгода прекратились так резко, чтоон даже несумел осознать, чтоуже стал свободным.

Оливия, умирая, тянула изнего жизненные силы. Онастала мнительной, стала ревнивой, перестала быть той женщиной, которую он полюбил. Словнобы ее место заняла чахотка– или, быть может, оналишь показала, какой Оливия была все это время насамом деле? Онбольше нехотел думать обэтом. Егоэто больше некасалось. Распрямившись, Эдвард провел руками посвоему лицу, непрекращая счастливо улыбаться, после чего, оставив топор наместе, быстрым шагом направился обратно кособняку.

Он словнобы вновь почувствовал вкус жизни. Егоневолновали ниотпечатки краски наполу, оставленные босой ногой, ниосколки ваз, которые он разбил. Кутру Эдварда уже небудет вМизери Холл. Егособранные вещи ждут подкроватью, алошадь он оседлал заранее. Все, чтоему осталось, такэто позволить себе прийти всебя.

Вернувшись вспальню, вкоторой томился все эти дни вожидании подходящего момента, мистер Шекли тутже направился кстолу. Опустившись настул перед ним, Эдвард, отодвинув выдвижной ящик, вынул изкоробочки драгоценную сигару, припасенную наэтот случай. Обрезав ее спомощью специальной маленькой гильотины– ах, какчасто он представлял себе, какбудет отрезать ею Оливии пальцы!– иприкурив, блаженно откинулся наспинку стула, делая затяжку ивыдыхая дым впотолок.

Какже хорошо! Понежившись пару мгновений, он, вынув изтогоже ящику бумагу иперо счернилами, разложил письменные принадлежности перед собой. Зажав сигару зубами, выпуская дым через приоткрытый рот, Эдвард принялся записьмо.

О, Летиция Росси, воистину коварнейшая изженщин! Скольже повезло ему, чтожизнь свела его сэтим драгоценным цветком? Еслибы только Эдвард знал, какая встреча ему уготована, тониза что несвязалбы свою жизнь сОливией. Боже, какже он был слеп, считая, словнобы она могла сделать его счастливым! Нет, этаревнивая дрянь никогда непонимала его ипревратила всвоего безвольного раба сразуже, кактолько узнала очахотке. Словнобы только иждала шанса приковать его ксебе, лишить его возможности творить!

Нет. Только такая женщина, какЛетиция, могла понять его. Только Летиция могла помочь ему воспарить, доказать всему миру, чего он стоит!