стен меня вообще не успокаивает. Ни через час, ни через три. Мысли всё время возвращаются к тому, что мне сказала эта девица. И, главное, зачем?

Существует ведь такая категория людей, которым все должны. У тебя красивая куртка, тебе не идет, отдай мне! Я не могу купить, у меня нет денег, жилья, еды, вообще ничего нет, отдай мне свою куртку.

У меня нет квартиры, нет работы, но есть эмбрион в животе, причем от твоего мужа, так что отдай ему ресторан. Что? Что?!

Как это вообще возможно, быть такой наглой и бесцеремонной?

Мне так хочется поделиться этим с кем-то, как вдруг звонит Давид. Это же просто удача!

— Давид, это просто невероятно, любовница Марка беременна и просит отдать ему ресторан! — я восклицаю в трубку сразу, как только слышу его голос.

Благо, он дает мне эти несколько секунд на выражение эмоций и только потом ошарашивает меня другой новостью.

— Есть нюанс, Эмма. Возможно, тебе и правда стоит оставить ему ресторан. Твои счета заблокированы, как и его, не потому, что он с кем-то договорился. На самом деле, вы оба подозреваетесь в отмывании денег. И ресторан в ужасных долгах. Только вот бухгалтерией занимался Марк, и подписи все его. А все твои редкие закорючки я подал на экспертизу и угадай что?

— Что? — завороженно повторяю я за ним.

— Это подделка.

Я с минуту перевариваю сказанное. Конечно, я ничего не подписывала, я же повар, а не генеральный директор. Но я не совсем понимаю, что мне делать теперь. Марк подделывал мои подписи? Он мог, расписку же подделать пытался.

— Марк будет звонить тебе, как пить дать, — продолжает Давид. — Но теперь тебя не испугать такими новостями. А вот беременность его любовницы может вполне удивить его самого, как мне кажется, — многозначительно говорит он. Но в эту секунду мне хочется только чтобы это всё закончилось. Мне не нужен ресторан, мне не нужны деньги. Я просто хочу мою честную, чистую и понятную жизнь обратно, только без темного пятна в лице почти бывшего мужа.

— Давид, вытащи меня из всего этого, — шепчу я в трубку. — Пожалуйста, вытащи. Я хочу с чистого листа, а тут… А тут такая грязь, такая ложь везде…

— Всё будет хорошо, Эмма, — говорит он спокойно и уверенно. — Ты в надежных руках.

Он говорит это так, что я верю. Я это, и правда, знаю, но сердце всё равно стучит о ребра, даже когда мы заканчивает разговор.

Тюремный срок до пяти лет, исправительные работы, огромные штрафы… Боже, пожалуйста, не приведи.

И тут, прямо почуяв мою слабину, звонит и сам Марк. Он кричит, грозит той само тюрьмой и штрафами, о которых я только что думала, прямо слово в слово. Говорит, что я останусь на улице, голой и несчастной, и никому не буду нужна. Что ж, у меня тоже есть, что тебе сказать, милый.

— О, зато ты теперь всегда будешь нужен своей даме сердца, Марк. И ребенку своему будешь очень, очень нужен. Негоже детям расти в неполных семьях.

Я говорю это, и прямо камень сваливается с души. Сваливается, катится, набирая скорость, и пришибает его с размаху всем своим недюжинным весом. Мне кажется, я прямо-таки слышу звук падения.

— Что? Какой ребенок? — голос Марка звучит глухо и растерянно. Пошутить бы сейчас, что я беременна, но это слишком серьёзная шутка. Еще подумает, что это правда, тогда проблем не оберешься.

— Матрешка твоя беременна. Ты разве не знал?

— Марианна, твою..! — кричит он куда-то мимо трубки, очень громко и совершенно не по-мужски, а потом связь обрывается. То ли он уронил телефон, то ли бросил в стену, но это не так уж важно.

Интересно, ей он тоже рассказывал, что очень хочет детей, но только не сейчас? Мой смех истеричный, но вполне себе искренний. Получи, Марк, ответственность. Чайлдфри — не приговор, ведь всегда может найтись такая красотка, которая всё решит за тебя.

И я вдруг понимаю, что вот теперь на душе у меня всё совершенно спокойно. Да, я на адреналине, вся в каком-то нервном воодушевлении, как будто сто чашек кофе выпила, энергия так и бурлит. Но теперь всё правильно.

Всё справедливо.

Глава 19

В наш городок пришло солнце. Эта весна была пасмурной и холодной, к удивлению местных жителей. А мне кажется, что это я привезла ее с собой.

На душе было пасмурно и беспросветно, и погода очень это дублировала. И тут вдруг в моей жизни появилось сразу несколько солнц, так что, почему бы погоде и не подстроиться?

Сегодня мы гуляем с Егором и Лизой, стараемся схватить первые настоящие лучи по максимуму, совсем раздетые и в солнечных очках. Я сегодня в ярко-зеленом платье, которое вызвало у Лизы бурю эмоций. Ее папа тоже остался доволен, судя по тому, как крепко сегодня он держит нас за руки.

Хоть городок и маленький, но всё-таки курортный, так что тут есть самое настоящее колесо обозрения, куда и мы и движемся.

— Эмма, ты не боишься высоты? — спрашивает Лиза.

— Нет, детка. Колесо обозрения меня не испугает, если ты об этом.

— А мы поднимемся высоко-высоко, и папа нас будет защищать, если будет страшно! — выдает ребенок и хитро улыбается.

— Ну, раз папа будет защищать, то я, конечно, самую малость испугаюсь, — отвечаю я и посматриваю на довольного Егора.

Мне всё еще странно видеть его таким, потому что во все наши первые встречи он демонстрировал на редкость угрюмое выражение лица. А теперь вот — душа компании.

Спустя полчаса мы с сахарной ватой наперевес сидим в просторной кабинке, которая поднимает нас вверх. Всё вокруг зеленое и солнечное, прямо сердце радуется.

— Пап, смотри какие смешные, — дочь дергает Егора за руку и указывает на кабинку с другой стороны колеса.

Там семейство с двумя маленькими дочками смеется и явно хорошо проводит время. Мы оба киваем, мол, да, смешные, конечно. Но Лиза на этом не успокаивается.

— Пап,