22, 7). Выше уже отмечалась ненадежность Флора, и еще Э. Кавеньяк сомневался в точности его сведений на сей счет[578]. Интересное решение проблемы предложил К. Ф. Конрад. Он указал, что ни в одном источнике не говорится о двух битвах. У Флора же, по его мнению, речь идет не о Сеговии, а о Сегонтии, сражение близ которой описывают Плутарх и Аппиан (см. ниже). Конрад считает, что братья Гиртулеи были разбиты при Италике, бежали к Серторию и погибли при Сегонтии (см.: Oros., V, 23, 12)[579]. Единственная поправка, которую бы нам хотелось внести, состоит в том, что один из Гиртулеев (вероятно, Луций) погиб все же при Италике — Ливий сообщает о его смерти при упоминании именно этой битвы (ер. 91). Другой же, очевидно, пал при Сегонтии, Орозий же, говоря: Hirtulei fratres interfecti (loc. cit.), мог иметь в виду не одновременную гибель братьев, а просто фиксировать, что теперь не стало их обоих.

Обстоятельства битвы при Италике во многом неясны. Серторий запретил Гиртулею вступать в сражение с Метеллом, но тот не только дал ему бой, но и даже продержал армию под палящим солнцем весь день, чтобы выманить врага из лагеря. Именно это, согласно Фронтину, и послужило причиной разгрома повстанцев (II, 1, 2). Очевидно, по какой-то причине Гиртулею требовалось немедленно сразиться с Метеллом. Многие исследователи считали, что он преградил путь сенатскому полководцу, двинувшемуся на соединение с Помпеем[580]. И. Г. Гурин, однако, указывает, что сражение состоялось под Италикой, т. е. к юго-западу от Кордубы, где зимовал Метелл (Sall. Hist., II, 28). Для соединения же с Помпеем надо было идти на северо-восток. Причиной, заставившей Гиртулея дать бой Метеллу, была необходимость предотвратить захват противником таких важных пунктов, как Италика и Гиспалис. По мнению ученого, в Италике шла борьба про- и антисерторианской группировок, от исхода которой зависело, на чьей стороне будет город. Гиртулей и Метелл явились, чтобы поддержать своих сторонников, что и привело к битве между двумя армиями[581].

Гипотеза Гурина представляется весьма интересной, хотя и основана на ряде допущений. В пользу ее может свидетельствовать приказ Сертория Гиртулею оборонять союзные общины от Метелла (Liv., XCI). Вряд ли речь шла об общинах Лузитании[582] — кампании 79–78 гг. показали бесперспективность войны на ее территории, к тому же они имели смысл лишь постольку, поскольку там находился сам Серторий, теперь пребывавший в Hispania Citerior. Что же касается Гиртулея, то в его задачу входила не оборона союзных общин сама по себе, а контроль над ними. Поэтому в случае если они стали склоняться на сторону Метелла, то повстанческий полководец вполне мог решиться на сражение — неважно, в нарушение приказа Сертория или согласно его новым инструкциям.

Картина битвы в общих чертах известна. Как уже говорилось, Гиртулей несколько часов продержал войско на солнце[583], вызывая врага на бой. Видимо, он располагал довольно сильной армией и потому был уверен в своих силах, если так упорно стремился сразиться с Метеллом[584]. Лучшие свои когорты Гиртулей расположил в центре. Враг же, как можно заключить из Саллюстия (Hist., II, 58), поместил самые надежные части на флангах. В ходе боя Метелл отвел свой центр, чтобы сомкнуть фланги и окружить наступающих неприятелей (Front., II, 3, 5). Видимо, маневр удался, повстанцы потерпели полное поражение. Один из Гиртулеев погиб (Liv., ер. 91), другой бежал в Лузитанию (Oros., V, 23, 10) и затем, очевидно, к Серторию[585]. Метелл же получил свободу рук.

Ситуация резко изменилась. Теперь Серторий вынужден был с одной армией бороться против двух вражеских, ибо войско Гиртулея перестало существовать, а корпус Перперны присоединился к главным силам. Серторий оставил попытки добить Помпея и покинул восточное побережье, которое, таким образом, почти полностью перешло в руки врага. Этого не случилось бы, если бы Серторию удалось завершить Сукронскую битву полным разгромом Помпея. Тактическая победа обернулась для повстанцев стратегическим поражением[586].

Видимо, тогда же[587] в довершение всех бед пропала белая лань Сертория, с помощью которой он изображал из себя любимца богов. Вскоре ему, однако, доложили, что животное найдено. Главнокомандующий велел держать это в тайне, а затем разыграл сцену чудесного появления лани, что привело испанцев в восторг и укрепило авторитет полководца (Plut. Sert., 20; Арр. ВС, 1,110; Gell., XV, 22,6–9). Куда же теперь направился Серторий? До недавнего времени считалось, что следующее сражение произошло при Сагунте (Plut. Sert., 19,1; 21, 1)[588]. Правда, у Аппиана речь идет о Сегонтии (ВС, I, 110), но ученые видели в этом небрежность александрийского историка[589]. Первым в пользу локализации Аппиана высказался Э. Габба[590], но его точка зрения осталась незамеченной. В 1984 г. вышла в свет статья Ф. О. Спанна, который на основании анализа рукописной традиции и топографических данных убедительно доказал, что речь идет именно о Сегонтии[591]. Исходя из этого, И. Г. Гурин следующим образом интерпретировал события после битвы при Сукроне. После разгрома Гиртулея при Сеговии, находящейся в землях кельтиберов, возникла угроза господству повстанцев в Кельтиберии. Серторий немедленно устремился сюда для противодействия врагу, что и привело к сражению при Сегонтии.

Эта реконструкция не лишена оснований. Хотя сражения при Сеговии не было, вполне возможно, что после битвы при Италике Метелл нанес удар по Кельтиберии — в самое сердце державы Сертория. Так или иначе, повстанческая и сенатские армии оказались теперь в центральной Испании, где и развернулись новые бои.

Ситуация была сложной для инсургентов: они отступили к Сегонтии, в земли ареваков (Дальняя Кельтиберия). Иначе говоря, они, видимо, не смогли удержаться в Ближней Кельтиберии, города которой Серторию пришлось осаждать прошлою зимой. Ареваки же были надежными союзниками мятежного проконсула, готовыми сражаться с римлянами до конца.

Армии же Метелла и Помпея наконец встретились. Плутарх так описывает это событие: Помпей «приказал ликторам опустить связки прутьев в знак уважения к Метеллу как к человеку, облеченному более высоким званием. Метелл, однако, отклонил эту честь и, хотя прежде занимал должность консула и по возрасту был гораздо старше, во всем проявлял по отношению к своему молодому товарищу дружелюбие и предупредительность, не требуя для себя никаких преимуществ, за исключением лишь того, что во время совместной стоянки лагерем пароль обоим войскам давал Метелл. Однако большей частью они стояли порознь, так как хитрый враг […] всегда умудрялся разъединить их и отдалить друг от друга» (Pomp., 19,5–6. — Пер. Г. А. Стратановского). Думается, что сыграли