гору, делала снимок, совала планшет обратно, завязывала рюкзак и возвращала на спину. Бог дал женщине терпение. Я плелся сзади. Кактусы гудели. Интересно, это они о чем? Красное на белом было моим ориентиром. Все прочее обесцвечено беспощадным солнцем. Розовые горы постоянно меняли очертания. Встречались подозрительные типы. Полифем с картины Пуссена расселся, подставил солнцу спину. Свирель молчала, видно, Полифем отдыхал в антракте. Потом исчез, в буфете, не иначе. В ушах заурчала и запиликала настройка какого-то оркестра, ждали дирижера, публика рассаживалась, доедала курицу, я взбодрился. Это все кактусы, они самые. Ничего особенного, корявые изломанные деревца с острыми листьями, красная пыль. Мы шли и шли в никуда, поднимаясь и спускаясь, присаживались на рассохшиеся стволы, дивясь разнообразию колючих красавцев. Встали строем трансформаторы и гудят. Иру я не посвящал, берег, а сам подключался.

Потом тропа уткнулась в ущелье. Можно было преодолеть и шагать дальше, но впереди открылся зеленый квадрат. Поле для гольфа. Ё-моё. Вортекс там точно не ночевал, пенсионеры загоняли бы его клюшками, и мы, несколько разочарованные, повернули назад.

Встретились милейшие дамы. Буквально, красотки. Обе с лучезарными улыбками, в шортах на длинных и крепких ногах. Выбрасывали их разом, тянули носок, Мулен Руж буквально. Вот ведь, бывает. Пусть без музыки и шампанского, и все равно. Скромницы. Живут полной жизнью. С такими ногами они бы не затерялись и на ипподроме…

Встреча оказалась не последней. Мы отдыхали возле автостоянки, они нас нагнали.

– Прошли, буквально, ничего. – Отметила Ира голосом заслуженного педагога. – И уже устали.

– Что ты хочешь. Лет по семьдесят. – Открою секрет. Жизнь научила меня комментировать женский возраст с осторожностью.

– Двадцать пять и не больше. – Ира как отрезала…

Значит, двадцать пять. Мало ли, что почудится… Потом мы расспросили знатоков. На мужчин энергия вортекса действует снизу вверх – это хорошо, на женщин – сверху вниз, что тоже неплохо, хоть нюансов больше. Тут много зависит от характера. Молодежь начинает буйствовать, пенсионеры гурьбой валят на танцы. Самое время. Каждый получает свое, вплоть до отшельников, живущих уединенным размышлением и испытаниями плоти. У них своя луна…

Плотина

Природа сама по себе, и мы примерно так же. Скажем честно, природа нас терпит. Пока еще терпит. Мы ей неинтересны. Сами собой любуемся, селфи щелкаем, так хотим себе понравиться. Пол собрались менять. И это не шутки. Опыт самопознания в известном смысле.

Но делаем и полезное. Плотина Хувер Дам (Hoover dam), как раз такое сооружение. Электростанция на реке Колорадо. Плотина перегораживает каньон. В штате Невада. В октябре, когда мы туда попали, было очень жарко. Каково летом – нужно постараться, чтобы вообразить. И врял ли получится. Но факт, что выстроили. В тридцатые годы. Заразили народ трудовым энтузиазмом. В Америке – плотины, в Советском Союзе – каналы. Расшевелили планету…

Крупнейшая плотина, гордость Америки. Сюда приезжают. Разгуливают по перемычке, осматривают музей, любуются усмиренной рекой. И мы прошлись, а потом, не дожидаясь теплового удара, проехали выше, на водохранилище. Серые, выгоревшие горы похожи на угольные терриконы, среди них блестит голубая гладь. Мы сидели в местном парке, среди редких, корявых деревцов. Вот кому не повезло с климатом. Ближе друг к дружке у них не получается, влаги не хватает. Если бы не жара, наверно, было неплохо. Но туристские палатки стоят и сейчас. Вынесли из палатки грудного младенца, усадили в коляску. Здешняя молодежь сызмальства приучает детей к испытаниям. Так принято. А что делать? С младенцами идут в поход, несут его на животе. В Африке носят женщины, здесь – отцы. Мать свое относила, теперь очередь папаши. Когда-нибудь еще что-то придумают, а пока так. Все честно. Обновление нравов в Америке легко приживается. Не забыть перевязать пуповину (это важно), и в путь…

Возвращение

Ночью в Лас Вегасе мы ждали самолет на Балтимор. В большом зале вокруг светилось, подмигивало и звенело. Все прочее было закрыто, кофейни, лотки с водой и сувенирами, буфеты. На внутренних линиях с пассажирами не церемонятся. Действующий туалет был далек, как истоки Нила, попробуй добрести до него от стрелки к стрелке. Выходить нужно заранее. С первыми лучами солнца. Это если захочется шутить…

За стеклом, в комнате автоматов горбилась фигура. Снаружи терпеливо дожидалась чернокожая женщина – полицейский. Одинокий игрок выбрал счастливое место, и сражался один на один с судьбой. Теперь главное – не спугнуть…

Под стеной, в коридоре, вытянув ноги, дремали бойцы проигранных сражений. Ватные куклы, брошенные небрежно после спектакля. Пережидали ночь, свесив на грудь буйные головы. Как их секьюрити пропустила? А почему нет? Ведь не террористы. Хочешь сыграть? Сыграй. Мечта – вот она, совсем рядом.

И прилетели мы в Вегас ночью. Фильмы Феллини еще были перед глазами, а когда ждешь чего-то схожего, особо не удивляешься. В холле гостиницы, оно же казино, девчушка с фигурой гимнастки плыла в пляжном нарядике, по-деловому обминая публику, Я шел следом, я старательно придавал себе бывалый вид. У выхода из казино девчушка вскарабкалась на тумбу и принялась дергаться, напоминая паучка, пытающегося выбраться из банки. Подруга дожидалась по другую сторону могучих ворот, и они заплясали вдвоем, ничуть не выделяясь из буйного пейзажа. Кино сыграло с Вегасом злую шутку. Все это уже было. Картинка опередила реальность и сделала ее какой-то ненастоящей. Во всем, кроме азарта.

Утром мы наспех завтракали в Мак-Дональдсе. Город вяло оживал, будто отходил от наркоза. Рядом человек допил кофе, встал, пошел к выходу. Третьестепенного какого-то вида, судя по рубашке и заношенным джинсам, длинный, худой – этим он выделялся. С потертым пакетом. Было воскресенье, спешить некуда. Он и не спешил. Бумажный стакан, вопреки правилам, не сбросил в мусор (трэш), а оставил на столе. Не скажу, чтобы волочил ноги, но в походке было нечто, наводящее на мысль о поражении.

И последнее, что запомнилось. Мы вернулись в Балтимор и торопились на автобус (шаттл), чтобы забрать машину со стоянки. Стоянка была и здесь, небольшая очередь на такси, а перед ней, разбросав руки и ноги, лежал человек в фирменной куртке аэропорта. Под самым тротуаром.

– Идем, идем. – Торопила Ира. Она умела на ходу оценить ситуацию. – Это служащий. Китаец. Мафия хочет втиснуться без очереди, он лег и не пускает. Непонятно, почему люди молчат…

Плимут

Променад на набережной Плимута в полном распоряжении туристов. Автобус как раз подкатил, пенсионеры разминаются. Не знают еще, как крепко их надули: Мейфлауэра (Майского цветка) – легендарного корабля первых эмигрантов,