Шалигай, поднявшийся над бортом, радостно замахал руками. Трое его загорелых земляков, раздевшихся по пояс, смотрели на безвольное тело Теши с нескрываемым разочарованием. Но без особой печали.

— И что же дальше? — спросил Тарп.

— Дальше?

Кай посмотрел на сияющее в желтоватом небе солнце, оглянулся на лес, окинул взглядом бескрайний простор моря, вошел в воду. Камни дороги ловили сквозь морскую воду солнечные лучи и вместе с перекатывающимися волнами вспыхивали разными цветами.

— Мелко, — махнул рукой на юг Тарп. — Я тут на пробу отошел на половину лиги, глубже десятка локтей нигде не нашел места. Дорогу видно сквозь воду. И дно чистое, незаиленное.

— Так и пойдем, — кивнул Кай. — Вдоль дороги и пойдем. Наш путь на юг. Час на отдых, и на весла. Или ветер попутный?

— Самое то, — довольно поднял послюнявленный палец Тарп.

Теша пришла в себя к вечеру. Лодка не слишком быстро, но уверенно бежала к югу. Кай сидел на руле, а Арма у перерубленного носового истукана всматривалась в воду, в которой уже была едва различима белая полоса дороги, когда Теша зашевелилась. Хиланцы было бросились к подруге, но Илалиджа остановила их, и к мугайке никто не подошел. Та сначала поочередно дернула руками и ногами, потом повернулась на бок и, изогнув руку, нащупала отверстие в рубахе на спине. Села, долго натирала ребра под левой грудью наконец подняла глаза, нашла кого-то из хиланцев и нисколько не жалобно попросила:

— Есть хочу. Дай что-нибудь.

Рыжий Хас тут же принес миску подостывшей каши, ломоть хлеба, наполнил кубок водой. Теша съела все быстро, попросила еще, но удовлетворилась горстью сушеной ягоды и еще одним ломтем хлеба. Затем долго и жадно пила. Илалиджа присела напротив, заглянула девчонке в глаза, озабоченно покачала головой:

— Помнишь что?

— Помню, — опустила кубок Теша. — Мерзавец лами засадил мне стрелой в спину, насквозь прошил. Теперь шрам будет.

— Затянется твой шрам, — успокоила мугайку Илалиджа. — И мерзавец лами мертв. Может быть, потому и мы живы, что он мертв. Что еще помнишь?

— Ты сказала, — глаза Теши наполнились слезами, — что ребенка во мне больше нет.

— Я предложила выбор, — поправила мугайку Илалиджа. — Ты согласилась. Поэтому ты жива.

— Что ты со мной сделала? — не поняла Теша.

— Поделилась своей кровью, — ответила Илалиджа. — Поэтому ты выжила. И теперь ты сильнее, быстрее, ловчее, чем была. Теперь даже раны для тебя не так опасны, как для обычного человека.

— В чем убыток? — прищурилась Теша. — Ничего не бывает просто так. Если теперь я сильнее, быстрее, ловчее, то где я стала слабее?

— Не знаю, — пожала плечами Илалиджа. — Ты могла потерять что-то. Например, доброту, привязанность, слабость, любовь.

— Любовь? — рассмеялась Теша, да так громко, что даже Эша, прикорнувший у борта, открыл глаза. — Какая любовь, Илалиджа. Мы все идем на смерть. Кроме, может быть, зеленоглазого и его девки!

— Весело! — рассмеялась Илалиджа. — Да будет тебе известно, Теша, что никого из нас насильно сюда не гнали.

— Кроме меня, — скрипнула зубами мугайка.

— Ты могла остаться в замке, — подал голос с кормы Кай.

— Или получить заряд в спину, — ответила Теша.

— Прыгай, — встала Илалиджа. — Плыви обратно. Теперь у тебя хватит сил добраться до Заячьего острова, не сомневайся. Будешь там правительницей.

— Была охота, — скривилась Теша.

— И девка, что к зеленоглазому приставлена, ноги перед каждым не раздвигала и семя не принимала в себя, — сплюнула Илалиджа.

— А раздвинула, так бы и собрала, — оскалила зубы Теша. — А я захочу, соберу семя с каждого!

— Твое право, — развела руками Илалиджа. — Если раздатчики сборщице не откажут.

Теша посмотрела на обескураженное лицо Хаса.

— Кто их будет спрашивать? — пробормотала, но тут же расплылась в улыбке. — А вот если они попросят, я еще и подумаю. А убытка так и не нахожу. Разве потеря слабости — это убыток?

— Если в слабости сила, то да, — твердо сказала Илалиджа.

— Парус снимайте, — крикнул Кай. — Темно становится. И бросаем якорь. С утра пойдем так же, пока дорога в глубине различима. А то ночью можем и потерять ее. Всем отдыхать.

— Да уж, — закряхтел Эша. — Так бы и до самой Анды. Одно беспокоит, с той стороны острова — рыбы было навалом. А здесь, сколько ни смотрел я через борт, ни одной рыбешки так и не приметил.

— Так и хорошо, — заметил Тарп. — Нет мелкой живности, не будет и крупной, значит, можно спать без опасений.

— Это как же? — не понял Эша. — А если беда какая? Если за нами корабль какой спешит. С этими — с палхами, или отряд от того же самого смотрителя Хилана? Да мало ли тут сброда?

— Я насторожь накину, — подала голос Арма. — Почувствую.

И подумала тут же, на Тешу надо бы насторожь накинуть. Если и следует кого опасаться теперь, то излечившейся мугайки.

Тяжело плюхнулся в воду камень. Лодка проплыла еще несколько локтей, вздрогнула и замерла. Арма прижалась спиной к носу, закрыла глаза, соединила пальцы, готовясь сплести насторожь. Услышала шаги. Рядом сел Кай. Сказал негромко:

— Завтра что-то случится. Я чувствую. Побуду рядом с тобой. Так тебе будет легче меня охранять.

Арма проснулась от странной неподвижности лодки и от ужасной жары. Солнце, которое еще не успело подняться и лишь наискось заглядывало в лодку, нагрело порты так, что обожгло колени. Воздух показался сухим и горячим. В горле и носу пересохло. Арма протянула руку и обнаружила, что Кая рядом нет. Хиланцы спали на дне лодки между скамьями. Теша стояла у мачты и с придурковатым, ошеломленным видом крутила головой. Арма поднялась на ноги и затаила дыхание. Море исчезло.

Дорога была на месте, но брошенный вчера за борт каменный якорь лежал, зарывшись в сухой песок. Воды не было нигде, не только в виде луж, но даже хотя бы сырого песка. Насколько видел глаз — стояла желтоватая сушь, только впереди, у горизонта, что-то чернело. У носа лодки стояли Кай, Тарп, Эша и Илалиджа. Тарп ковырял клинком песок у края дороги.

— Оставь, — сказал Кай. — Воды нет.

— Как это? — спросила Арма.

— Тебе рассказать в подробностях или в двух словах? — поинтересовалась Илалиджа.

— Не уверена, что ты знаешь подробности, — заметила Арма.

— Зато в двух словах не ошибусь, — ответила Илалиджа. — Море куда-то исчезло, но сделало это плавно, то есть лодку не снесло, и она не упала, а опустилась на полотно дороги. При этом следов воды нет и будто бы и не было.

— То есть? — нахмурилась Арма.

— Все