Провал в чаще еще издали показался Арме открытой пастью неведомого чудовища. И эта пасть вполне ощутимо захлопнулась, едва деревенская луговина осталась за спиной. Перешагнув границу леса, каждый словно окунулся в заросший тиной деревенский пруд. Сырость стояла в воздухе, паутина свисала пологом, жужжали мухи, в невидимом далеке свистели птицы и мяукали дикие кошки. Деревья, соединившие ветви по краю леса, точно так же выстроились и вдоль дороги. Но если над луговиной, отделявшей лес от деревеньки, поднималось утреннее солнце, то в сплетенном сучьями тоннеле царил сумрак. Ветви соединялись на высоте десятка локтей, образуя высокий, но едва проницаемый для света ход, который явно вел путников не на светлую полянку, усыпанную лесной ягодой. Между тем трое белоголовых проводников дружно вышагивали впереди, словно накатывающий ужас леса их вовсе не касался. Сухие листья и мелкие ветви, устилающие древний путь, разлетались от их босых ног во все стороны. В довершение всего сорванцы начали собирать шишки и сбивать ими пауков, а то и выцеливать в древесных сводах белок.

— Тьфу ты, пропасть, — плюнул Эша, стирая с лица паутину, когда за спиной остались несколько лиг. — Ноги, конечно, никогда не помешает размять, но лучше уж я опять в лодку. Ветерок, воздух, водичка. Что может быть лучше?

— А шторм? — угрюмо спросил старика Усанува, держа в руках лук с наложенной стрелой.

— А что шторм? — пожал плечами старик. — Дорогой ценой, но сиун Хурная нам больше не препятствует, а за воду, кроме него, из двенадцати сиунов вроде бы никто не отвечал. Да и что шторм? Как известно, возлияния без похмелья не бывает. Кого это останавливало?

— Многих, — зябко повела плечами Теша.

Она тоже держала в руках лук. Да и Арма не выпускала из рук самострел. Только Эша и Кай вышагивали налегке. Илалиджа накручивала, перебрасывала из руки в руку меч Вериджи. Впрочем, никто не сомневался, что в случае опасности ее стрела отправится в путь первой.

— Но не большинство, — вздохнул Эша. — Смотрите-ка, а ведь наши провожатые вовсе не боятся леса. С дороги не сходят, правда, но шишками бросаются во все, что движется. Кай, как думаешь, кто из сиунов будет нас встречать?

— Не знаю, — бросил через плечо Кай. — Встречать не значит являться. Он может вовсе остаться незамеченным. В той же Танате, судя по утренней изморози и мгле, властвовал сиун Неку. Но он нам так и не явился, хотя и отправил своих ребяток для схватки. Добавлю, что он не явился и мне, хотя уж там я ухищрялся по-всякому.

— И ты по-прежнему думаешь, что сиуны не управляются пленниками Храма Двенадцати Престолов? — прищурился Эша.

— Уверен, — ответил Кай и потянул с плеча ружье. — Иначе хотя бы с половиной из них я бы договорился.

По древесному своду ползла черная кошка размером с большую собаку. Она перебиралась с ветки на ветку и, сверкая желтыми глазами, поглядывала вниз. Провожатые разом присели, сжались в кучку и закрыли головы руками.

— Стоять, — скомандовал Кай.

— Я что-то не понял, — выдернул кинжал из ножен Эша. — Не сходить с дороги недостаточно? Сойти — значит, точно попасть в беду, а не сойти — вполне возможно?

— Вот уж не знаю, — процедил сквозь зубы Кай, прикладывая ружье к плечу. — Во всяком случае, первыми мы нападать не станем. Хотя если этот чудный лес подчиняется сиуну Туварсы — Сурне, я бы выстрелил. Может быть, это помогло бы явить желторогую.

— Пока я вижу не желторогую, которая вроде бы считается покровительницей зверья, а чернохвостую, — облизал губы Эша. — Но, судя по этим деревьям, я бы счел правительницей леса Киклу. Чем еще объяснить такое устройство деревьев, как не силой покровительницы всего, что растет из земли?

— А также из воды, из камней и из стволов других деревьев, — добавил Кай. — По мне, так правительницами этого леса могут быть обе.

— Старушки, значит? — усмехнулась Илалиджа.

— Увидим, — прицелился Кай.

Кошка между тем взгромоздилась на нижнюю ветку, обхватила ее лапами, прижалась брюхом, свесила переднюю лапу и попыталась достать подростков. Кай не стрелял. До них, вжавшихся в полотно дороги, зверю не хватало не менее трех локтей.

— Не нравится мне все это, — пробормотал Усанува, подтягивая тетиву к щеке. — Как бы эти наши проводнички сами не приманивали к нам зверя.

— Сколько мы уже прошли? — напряженно спросил Кай.

— Да уж за пять лиг точно, — откликнулся Эша. — Думаю, что до старушек осталось не более получаса ходу.

— Это если не торопиться, — заметил Кай и крикнул: — Эй! Детвора! А ну-ка нечего там сидеть! Уходите вперед!

И в этот миг кошка рыкнула. Свалилась с ветви, но удержалась на ней лапами и, махнув когтями совсем уж близко от скукожившихся проводников, зарычала.

— Нет, — крикнул Кай, но Усанува уже отпустил тетиву. Стрела пронзила горло зверю насквозь. Кошка упала рядом с подростками, захрипела, закашлялась, но не из-за этого у Армы перехватило дыхание. Замершие, прижавшиеся к полотну дороги дети вдруг стали меняться. Вот только что это были одетые в серые застиранные рубахи комочки, и вдруг они обратились пушистыми кочками.

— Эй! — недоуменно крикнул зеленоглазый, и пушистые кочки вздернули длинные уши и припустили по дороге.

— Вот вам и Заячий остров, — пораженно вымолвил Эша.

— Это была ошибка, — раздраженно заметил Кай, с тревогой прислушиваясь к нарастающему в кронах деревьев едва различимому гулу.

— Маленькая ошибка, большая, какая разница? — процедила Илалиджа и ударом меча оборвала хрип подстреленного зверя.

— А теперь пробежимся, — предложил Кай. — Вроде бы лес впереди светлеет. Быстрее!

— Э-эх! — заскрипел, срываясь с места, старик Эша.

Лес впереди и впрямь светлел. Мелькающие мимо бегущих деревья стояли реже, хотя и продолжали сплетать своды над головой. Но именно в этих просветах и клубилась уже мгла.

— Эша! — закричал Кай, обернувшись к проявляющему недюжинную прыть старику. — Приготовь камни, может понадобиться твое пламя! Не отставай!

— Ты видишь, зеленоглазый! — тяжело дыша, ткнула пальцем вверх Теша. — Ты видишь? Ты видишь, что там гудит?

Под сводами леса тяжелым покрывалом клубились полчища гнуса. Казалось, что мошка собралась со всего леса, со всего острова, со всего моря. Время от времени из этой живой, шевелящейся мглы, словно стрелы, вылетали желтые осы, проносились над головами бегунов и снова скрывались в рое.

— Обратиться зайцами было бы кстати, — начиная кашлять, выдохнул Эша. — Все-таки заяц бежит на четырех ногах, а не на двух.

Арма оглянулась. Старик уже спотыкался, но все еще семенил в конце отряда. За ним бежал только Усанува. Губы его были сжаты, но руки продолжали стискивать лук, и стрела была