В любом случае Кира твердо решила: пока жива, она не забудет их имена и их деяния – сколько бы ни прожила. Единственный доступный ей способ почтить их жертву.

Вишал прищелкнул языком.

– Вы можете задать все вопросы потом, а сейчас я должен сделать анализы и убедиться, все ли с вами в порядке, мисс Камински.

Киру охватила паника, и впервые после пробуждения откликнулся и Кроткий Клинок: холодные мурашки пробежали от бедер к груди. Это усугубило панику, перераставшую теперь в ужас. Надо сохранять спокойствие. Если экипаж «Рогатки» узнает, какой организм она занесла на борт, они засунут ее в карантин, а Кира вовсе не торопилась в очередной раз испытать такое удовольствие. В любом случае военные будут недовольны, если она разгласит информацию о чужи гражданским. Чем больше ее спасителям станет известно о Кротком Клинке, тем больше неприятностей это навлечет и на них, и на нее саму.

Она покачала головой:

– Спасибо. Но я в полном порядке.

Врач помедлил, он был недоволен:

– Мисс Камински, я не смогу как следует вас лечить, если вы не позволите мне закончить осмотр. Самый обычный анализ крови и…

– Никаких анализов! – громче прежнего повторила Кира.

Перед ее комбинезона слегка натянулся, под ним формировались короткие – пока – шипы. В отчаянии Кира сделала то единственное, что пришло ей в голову: пожелала, чтобы эта часть «скинсьюта» затвердела.

Сработало.

Шипы застыли на месте, а Кира скрестила руки на груди, надеясь, что ни Вишал, ни юноша ничего не успели заметить. Сердце загнанно частило.

Из-за двери изолятора послышался новый голос:

– Вы что, из ортодоксальных гуттеритов?

Вошел мужчина – ниже ее ростом, пронзительно голубые глаза и глубокий космический загар. На подбородке и щеках – отросшая за день щетина, но стрижка аккуратная, и волосы расчесаны. На вид лет сорока с небольшим, хотя, конечно, ему могло быть не сорок, а все шестьдесят, но Кира сочла, что едва ли он достиг почтенных лет, поскольку ни в носу, ни в ушах не заметила появляющихся с возрастом волосков.

Мужчина был в вязаной рубахе под курткой военного покроя, на правом бедре – видавший виды бластер. И ладонь незнакомца, обратила внимание Кира, ни на миг не отодвигалась чересчур далеко от рукояти этого оружия.

У этого человека был властный вид, и, когда он вошел, и юноша, и врач подтянулись, едва ли сами это заметив. Кире такие мужчины были знакомы: жесткие, бескомпромиссные, не привыкшие миндальничать. И она не стала бы проверять свою догадку, но подозревала, что скорее он воткнет ей нож в спину, чем позволит навлечь беду на свой экипаж или корабль.

Он был опасен, но если только он не законченный мерзавец и если она будет с ним честна – настолько, насколько это возможно, – вполне вероятно, и он обойдется с ней по справедливости.

– Типа того, – ответила Кира.

Она не была особо верующей, но это удобный предлог, чтобы уклониться от обследования.

Мужчина фыркнул:

– Пусть ее, док. Раз женщина не хочет обследоваться – значит, не хочет.

– Но… – попытался возразить Вишал.

– Ты меня слышал, док.

Вишал покорно склонил голову, но Кира видела, с каким трудом он обуздал свой яростный протест.

Теперь голубоглазый заговорил с ней:

– Капитан Фалькони к вашим услугам.

– Лейтенант Камински.

– Имя у вас есть?

Кира на миг запнулась.

– Эллен. – Так звали ее мать.

– Офигенный у вас скинсьют, Эллен, – сказал Фалькони. – Не по уставу военно-космического флота, насколько я понимаю.

Она подтянула манжеты комбинезона, чтобы спрятать руки.

– Подарок моего парня, сделан на заказ. Только его и успела надеть, когда спасалась на «Валькирии».

– Угу. А как вы его – ну, понимаете – как вы его снимаете? – Жестом он указал на свою голову.

Кира осторожно ощупала свой скальп, понимая, что капитан присматривается к черным волокнам, закрывающим ее кожу.

– Стягивается вот так.

Она изобразила, будто ухватывается за край и стаскивает с себя чужь. Разумеется, только изобразила – проделать этот трюк она не могла.

– А шлем есть? – поинтересовался Триг.

Кира покачала головой:

– Уже нет. Но я могу использовать стандартный шлем от любого скинсьюта.

– Круто.

– Значит, вот как мы поступим, Эллен, – сказал Фалькони. – Ваших товарищей мы уже перенесли к себе на борт. Они живы-здоровы, но мы оставим их в криосне, пока не приземлимся, потому что нас тут и так набито как сельдей в бочке. Я так понимаю, командованию не терпится получить ваш отчет – и, наверное, вы тоже рветесь поскорее доложиться, – но с этим придется подождать. Наш передатчик несколько дней назад был поврежден, и мы не можем послать сообщение: он работает только на прием.

– А оборудованием «Валькирии» нельзя воспользоваться? – спросила Кира и тут же об этом пожалела. Зачем помогать им выяснить, кто она?

Фалькони покачал головой:

– Мой механик говорит, из-за повреждений шаттла при реактивации термоядерного двигателя всю электрику выбило. Компьютер сгорел, реактор отключился… и так далее. Вашим товарищам повезло, что уцелели аккумуляторы криокамер.

– Значит, в штабе никто не знает, что мы пятеро живы? – спросила Кира.

– Не знают, кто конкретно жив, – уточнил Фалькони. – Но знают, что на шаттле было минимум четверо. Тепловой след подсказал. Вот почему командование предложило открытый контракт любому судну, которое сможет перехватить «Валькирию» прежде, чем ее унесет на дальний край системы. На ваше счастье, мы развили скорость больше нужного, так что получилось совершить маневр и состыковаться с вашим кораблем.

Это открывало перед Кирой определенные возможности. Если командование не знает, что она жива, а Орсо и остальные пока в криосне, есть шанс – маленький шанс – сделать так, чтобы военное командование и Лига не сумели ее «исчезнуть».

– Когда мы приземлимся? – спросила она.

– Через неделю. Мы движемся к центру системы, к Руслану. У меня в трюме пассажиры, их надо доставить. – Подняв брови, капитан добавил: – Мы несколько отклонились от курса, гоняясь за «Валькирией».

Неделя. Сможет ли она целую неделю сохранять тайну Кроткого Клинка? Придется – другого выхода нет.

Тут Фалькони сказал:

– Судя по траектории полета, вы прилетели из системы сигмы Дракона.

– Так и есть.

– Что произошло? Эти старые двигатели выжимают – сколько? Полтора световых года в день? Чертовски долгий перелет без криосна.