Я положил руку сверху. Закрыв глаза. Подушечкой указательного пальца исследовал всю поверхность. Сверху донизу. Когда находил отверстие, то чуть зацеплял ногтем. Затем повторил это со всеми витринами. Иногда подушечка пальца помещалась в отверстие целиком, иногда только наполовину. Потом мой палец стал двигаться быстрее, хаотично перемещаясь по гладкой поверхности, так что напоминал обезумевшего червя, который заползал в дырки и выныривал обратно, переползал через впадины, метался по стеклу. А потом я сильно порезал палец. И продолжил движение по витрине, оставляя за собой пурпурно-красный водянистый след. Открыл глаза. Резкая, острая боль. Отверстие заполнилось кровью. Я перестал валять дурака и принялся сосать ранку.

Пули «Калашникова» оставляют совершенные отверстия. Они с силой впечатываются в бронированные стекла, вгрызаются, разъедают, прокладывают целые туннели, будто жуки-древоточцы. Следы от выстрелов из автомата издалека производят странное впечатление. Внутренности бронированного стекла будто бы покрыты нарывами. Обычно торговцы не меняют витрины после обстрела из автомата. Кто-то заделывает дырки силиконовой пастой, кто-то залепляет черной клейкой лентой, но большинство оставляет, как есть. Бронированная витрина может стоить целых 5 000 евро, поэтому проще смириться с таким невеселым дизайном. К тому же подобные декорации даже привлекают покупателей, которые будут притормаживать из любопытства и расспрашивать хозяина магазина, может, еще и купят что-то сверх необходимого. Стекла не заменяют и в надежде на то, что следующего обстрела витрина не переживет и обрушится. Тогда, если хозяин подсуетится и придет пораньше, а потом одежда с манекенов таинственным образом исчезнет, то случившееся будет расценено как кража, и за все заплатит страховая компания.

Обстрел витрин не всегда означает угрозу или переданное с помощью пуль предупреждение — это скорее военная необходимость. Когда прибывает новая партия «Калашниковых», их надо опробовать. Проверить, исправны ли, не сбит ли прицел, не заедает ли затвор. Надо привыкнуть к оружию. Протестировать его можно было бы и за городом, стреляя по бронированным стеклам уже пришедших в негодность автомобилей. Наконец, купить стекла и спокойно на них тренироваться. Но никто так не делает. Вместо этого стреляют по витринам магазинов, бронированным дверям, металлическим ставням, напоминая заодно, что все без исключения принадлежит им, что существуют только минутные уступки, привилегии, которые могут устанавливать только они и которые в любой момент можно аннулировать. От этого есть еще и косвенная польза, потому что все стеклодувные мастерские района с самыми выгодными ценами на бронированные стекла связаны с кланом, поэтому чем больше разбитых витрин, тем больше доход стекольщиков.

Прошлой ночью с востока прибыла партия из тридцати «Калашниковых». Из Македонии. Из Скопье в Гричиньяно-д'Аверса. Путешествие прошло быстро и без проблем, в результате гаражи каморристов наполнились автоматами и помповиками. Представители каморры сразу после падения социалистического занавеса встретились с руководителями разлагающихся коммунистических партий. На переговорах они олицетворяли собой могущественный и немногословный Запад. Кланы знали о кризисе и неофициально закупали на востоке — в Румынии, Польше, бывшей Югославии — оружие целыми складами, на несколько лет вперед обеспечивая зарплатами сторожей, караульных, чиновников, отвечающих за хранение армейского имущества. Можно сказать, что армии этих стран существуют и на средства кланов тоже. Лучший способ спрятать оружие — держать его в казармах. Поэтому уже много лет, несмотря на смены лидеров, файды и внутренние проблемы, боссы имеют дело не с черным рынком оружия, а со складами восточноевропейских стран, находящимися в полном их распоряжении. Та партия автоматов приехала в армейских грузовиках с гордой надписью «НАТО» на кузовах. Они были украдены у американцев и с подобным «пропуском» могли беспрепятственно ездить по всей Италии. База НАТО в Гричиньяно-д'Аверса — колосс в миниатюре, неприступная колонна из железобетона, торчащая посреди равнины. Это тоже творение рук семейства Коппола, как и все в тех краях. Американцев здесь видят крайне редко. С проверками тоже нечасто приезжают. Грузовики НАТО обладают полной свободой, поэтому, когда оружие оказывается в стране, водитель оставляет машину на площади, идет завтракать и, обмакивая круассан в капучино, спрашивает у посетителей бара, где бы найти «пару черных ребят, чтобы быстренько кое-что разгрузить». Все знают, что означает «быстренько». Ящики с оружием весят немногим больше ящиков с помидорами. Африканцы, которые хотят подзаработать после трудов на полях, берут по два евро за ящик — вчетверо дороже, чем за ящик помидоров или яблок.

Как-то я прочитал в газете НАТО, издаваемой для семей военных, служащих за границей, статью для тех, кому предстояло жить в Гричиньяно-д'Аверса. Один отрывок я даже перевел и переписал в записную книжку, чтобы не забыть: «Чтобы понять, куда вы едете, представьте себе фильмы Серджо Леоне. Здесь все как на Диком Западе: главари, перестрелки, неписаные и незыблемые правила. Но не волнуйтесь, по отношению к американцам, как военным, так и гражданским, проявляются максимальные уважение и гостеприимство. Тем не менее выходите с территории военной базы только в случае необходимости». Эта статья помогла мне лучше понять место, где я жил.

В то утро в баре я обнаружил Мариано в состоянии необыкновенного возбуждения — весь как на иголках. Несмотря на ранний час, он уже заправлялся мартини у стойки бара.

— В чем дело?

Все задавали ему этот вопрос. Бармен отказался наполнить стакан по четвертому разу. Но он не отвечал, как будто и так было понятно.

— Я хочу с ним познакомиться, мне сказали, что он еще жив. Правда?

— Что «правда»?

— Как же он это сделал? Я возьму отпуск и поеду к нему…

— К кому? Да о чем ты?

— Он легкий и надежный, делает двадцать-тридцать выстрелов, и не надо ждать пять минут… Это гениальное изобретение!

Он был в экстазе. Бармен взирал на него, как смотрят на того, кто впервые познал женщину, и теперь его лицо сияет от восторга, испытанного еще Адамом. Наконец бармен догадался, о чем шла речь. Мариано впервые взял в руки «Калашников» и был настолько им восхищен, что захотел познакомиться с его создателем — Михаилом Калашниковым. Он никогда в жизни ни в кого не стрелял, его роль в клане ограничивалась снабжением подконтрольных баров определенными марками кофе. Совсем молодой, он только недавно закончил университет по специальности «Экономика и коммерция», и теперь через него проходили десятки миллионов евро, поскольку многие бары и кофейные компании хотели стать частью торговой сети клана. Но местный босс считал, что все его люди, не важно, окончили они университет или нет, солдаты они или коммерческие директора, должны уметь стрелять. И каждому был дан в руки автомат. Ночью Мариано разрядил пару обойм в витрины нескольких случайно выбранных баров. Это не было предупреждением, но даже если сам он выбрал витрины наугад, без всякой логики, то владельцы баров наверняка могли найти правдоподобную причину. Всегда есть из-за чего почувствовать себя виноватым. Мариано произносил название автомата особым тоном, как профессионал: АК-47. Так официально называется самый известный в мире автомат. Все довольно просто, АК означает автомат Калашникова, а 47 — год, когда это оружие появилось в Советской армии. Оружию часто дают такие зашифрованные названия из букв и цифр, за которыми скрывается смертоносная сила. Это зримое олицетворение жестокости. На самом деле все гораздо банальнее, просто какому-нибудь прапорщику надо было записать пришедшее на склад новое оружие как новый, тип шурупов. «Калашниковы» почти ничего не весят и легки в эксплуатации, особого ухода не требуют. Их главное достоинство — средняя мощность выстрела: не такая маленькая, как у револьверов, чтобы избежать потери в поражающей силе, и не слишком большая, иначе возникает отдача и понижается чувствительность и точность оружия. Сборка настолько проста, что в Советском Союзе школьники учились собирать и разбирать «Калашников» на уроках под присмотром учителя. Занимало это в среднем две минуты.