Мариано провел в доме Калашникова все утро. Видимо, его поручитель был по-настоящему влиятельным человеком, раз генерал проявил такое гостеприимство. Следующая сцена из фильма: они сидят за столом, и маленькая сморщенная старушка открывает контейнер с моццареллой. Ели с удовольствием. Водка и моццарелла. Мариано не мог упустить такие кадры и положил камеру на стол, чтобы запечатлеть все происходящее. Как великий Калашников ест моццареллу из сыроварен его босса. В кадр попал и шкаф на заднем плане, где на полке стояли рамки с детскими фотографиями. Несмотря на то что меня уже тошнило от этого видео и я не мог дождаться, когда же оно наконец закончится, мне не удалось сдержать любопытства:

— Мариано, это все дети и внуки Калашникова?

— Ты что, какие дети! Многие называют в его честь своих детей, а потом присылают их фотографии. Наверно, этот автомат им жизнь спас или они просто им восхищаются…

Хирурги получают фотографии детей, которых они спасли — вылечили или прооперировали, — потом вставляют снимки в рамки и держат на полочке как свидетельства своих профессиональных успехов. Так и у Калашникова в гостиной хранилась коллекция фотографий детей, носивших имя его творения. Как-то в Анголе итальянский репортер брал интервью у известного повстанца из «Движения за освобождение», который заявил: «Я назвал сына Калшем, потому что это имя — синоним свободы».

Калашникову восемьдесят четыре года, но он очень хорошо сохранился. Его приглашают на все мероприятия, он как передвижная икона, олицетворяющая собой самый знаменитый в мире автомат. До выхода на пенсию в чине генерал-лейтенанта он получал зарплату в пятьсот рублей, что по тем временам более или менее соответствовало сегодняшним пятистам долларам. Если бы у Калашникова была возможность запатентовать свое изобретение на Западе, сейчас он точно был бы одним из богатейших людей планеты. Даже по самым скромным подсчетам, в мире было произведено свыше ста пятидесяти миллионов автоматов «Калашникова», все по оригинальному проекту генерала. Даже если бы он получил всего по одному доллару за каждый экземпляр, то сейчас купался бы в деньгах. Но отсутствие прибыли его ничуть не огорчало: он создал свое детище, вдохнул в него жизнь, и этого было достаточно. Хотя, возможно, какие-то доходы он все же получал. Мариано рассказал, что почитатели Калашникова не забывают его. Якобы в знак уважения время от времени перечисляют на его счет тысячи долларов, присылают ценные подарки из Африки: поговаривали о ритуальной маске из золота, подаренной ему Мобуту, и о балдахине, инкрустированном слоновой костью, полученном в подарок от Бокассы; ходили слухи, что из Китая был доставлен целый поезд с локомотивом и вагонами — Дэн Сяопин знал о нелюбви генерала к полетам на самолетах. Но это легенды, сплетни, записанные журналистами, которым из-за отсутствия влиятельных покровителей не удалось добиться встречи с Калашниковым и осталось только брать интервью у рабочих с Ижевского оружейного завода.

Михаил Калашников говорил на беглом английском, выученном уже в старости, и отвечал автоматически, используя одни и те же фразы вне зависимости от вопроса: ответы подходили к любому вопросу, как отвертка подходит к любому шурупу. Мариано, пытаясь хоть как-то справиться с волнением, задавал ему бесполезные и банальные вопросы об автомате. «Я изобрел это оружие не ради продажи и наживы, а для защиты родины, когда она в этом нуждалась. Если бы я мог вернуться в прошлое, то сделал бы то же самое, прожил бы точно так же. Всю жизнь я работал, и моя жизнь — это моя работа». Он всегда так отвечает на вопросы о своем изобретении.

Нет в мире вещи, не важно, органического или неорганического происхождения, предмет это или вещество, у которой было бы больше жертв, чем у АК-47. «Калашников» убил больше людей, чем атомная бомба в Хиросиме и Нагасаки, больше, чем ВИЧ, бубонная чума и малярия, больше, чем исламский фундаментализм или все землетрясения, вместе взятые. Огромное количество человеческих жизней, которое даже вообразить себе трудно. Только одному участнику конференции, специалисту по рекламе, удалось подобрать подходящее сравнение: чтобы представить число убитых из автомата, надо взять бутылку и наполнить ее сахаром, наблюдая, как он по песчинке сыплется из пакета. Одна песчинка — одна жертва «Калашникова».

АК-47 — это автомат, который не подводит даже в самых тяжелых условиях. Его никогда не заклинивает, из него можно стрелять, когда он весь покрыт грязью или намок, его удобно держать в руках, а курок спускается так легко и плавно, что справится и ребенок. Везение, осечка, неточность стрелка — все то, что может спасти жизнь во время боя, безотказный АК-47 будто бы аннулирует. Фатум перестает играть какую бы то ни было роль. Автомат прост в обращении, легок и удобен, а убивает с такой эффективностью, что никакая подготовка не нужна. «Он способен превратить в солдата даже обезьяну», — говорил беспощадный Кабила, политический лидер Конго. За последние тридцать лет более чем в пятидесяти странах во время боевых действий на штурм шли с «Калашниковыми». По данным ООН, бойни, учиненные с помощью этого оружия, происходили на территории Алжира, Анголы, Боснии, Бурунди, Гаити, Камбоджи, Кашмира, Колумбии, Конго, Мозамбика, Руанды, Сомали, Сьерра-Леоне, Судана, Чечни, Шри-Ланки, Уганды. Более пятидесяти регулярных армий имели в арсенале «Калашниковых», а сколько нерегулярных, сколько вооруженных группировок и отрядов повстанцев их использовали — не сосчитать.

От пуль «Калашникова» погибли Садат в 1981-м, генерал Далла Кьеза в 1982-м, Чаушеску в 1989-м, Сальвадор Альенде был найден во дворце Ла-Монеда — его расстреляли из «Калашникова». Эти громкие убийства лучше всякой пресс-службы повествуют об истории автомата. АК-47 изображен на флаге Мозамбика и является символом еще сотни политических группировок, от палестинской «Аль-Фатах» до перуанского «Революционного движения Тупак Амару». Когда мы видим Усаму бен Ладена в его видеообращениях, снятых где-то в горах, он держит «Калашников» как символ устрашения. В чьих только руках не побывало это оружие: борцов за свободу, притеснителей, повстанцев, террористов, похитителей, президентской охраны. Калашников создал чрезвычайно эффективное оружие, лишь улучшавшееся с годами, пережившее восемнадцать модификаций, на базе оригинального проекта было создано двадцать две новые модели. Это самый настоящий символ либеризма. Святыня. И мог бы стать его эмблемой: не важно, кто ты, не важно, о чем думаешь, не важно, где твоя родина, не важно, какую религию исповедуешь, не важно, против чего и за что выступаешь, достаточно того, что ты делаешь то, что делаешь, с помощью нашей продукции. Имея 50 000 000 долларов, можно приобрести около 200 000 автоматов. Имея 50 000 000 долларов, можно создать маленькую армию. То, что разрушает политические и посреднические связи, стимулирует потребительскую активность — это власть, которая подчиняет себе рынок; Михаил Калашников своим изобретением дал дорваться до «стволов» всем, от верховных правителей до главарей мелких банд. После изобретения «Калашникова» никто не мог свалить свое поражение на нехватку оружия. С его появлением воцарилось равенство: оружие для всех, бойня для каждого. Сражение перестало быть привилегией армии. На международном уровне «Калашников» сделал то же, что в местном масштабе — кланы Секондильяно, распространившие кокаин по всей Италии и позволившие всем желающим стать потребителями, розничными торговцами и даже крупными наркодилерами, чем избавили рынок от многочисленных перекупщиков. Так и «Калашников» дал возможность стать солдатом кому угодно, вплоть до детей, превратил в генералов тех, кто не смог бы руководить и стадом из десяти овец. Покупать автоматы, стрелять, использовать людей и вещи и опять покупать. Все остальное — мелочи. На всех фотографиях у Калашникова спокойное лицо. Угловатый славянский лоб и по-монгольски узкие глаза, которые с возрастом становятся все больше похожи на крохотные щелочки. Он спит сном праведника. Ложась спать, чувствует себя если не счастливым, то безмятежным, аккуратно ставит тапочки под кровать. Даже когда он серьезен,[42]уголки рта у него опущены, как у Кучи из «Цельнометаллической оболочки». Он улыбается губами, но не лицом.