Генри с облегчением бросил карты в отбой и встал на ноги.

Мы подбежали к Полин как раз в тот момент, когда она с пыхтением толкала лодку к воде. В глазах у алхимички горел нехороший блеск, поэтому Хельги тут же подстроился рядом, не задавая лишних вопросов. Натренированный вампир столкнул судно в озеро, и Полин тут же запрыгнула внутрь.

— А вы чего ждете? — воскликнула она, едва не приплясывая от, возбуждения. — Дождь же кончится, мрыс дерр гаст!

— Сядь! — приказал Хельги, запрыгивая к ней. Мы с Генри переглянулись и поспешили присоединиться. Вампиры уже привычно взялись за весла, и лодка медленно взяла курс от берега.

— Плывите туда! — Полин, как статуя Добрыни Державича, указала дланью на середину озера.

— Плывем, — согласился Хельги. Молчаливый Генри, от дождя закурчавившийся еще сильнее, только орудовал веслом. — А куда и зачем?

Полин вздохнула несколько раз — не то от возбуждения, не то стараясь успокоиться.

— Вон там, — указующий перст снова взлетел в воздух, — цветет варвакча. Понимаете? Настоящая варвакча, о семи корнях и девяти лепестках! Спит сто лет, поднимается на поверхность исключительно в первую летнюю грозу после первой молнии и до второй! Понимаете?! На ней половина лекарственных декоктов, она дороже чем единорожий рог, у нас в Академии ее нет, только у магистра Ламмерлэйк для особых случаев! А тут — облаком, видите?

— Видим, — без особой уверенности ответила я. Рассмотреть хоть что-то сквозь крепчающий ливень оказалось довольно сложно, но впереди на серой воде и впрямь маячило что-то зеленое.

Вампиры слаженно гребли к зеленому пятну. Волны качали лодку, я куталась в промокшую рубашку — сейчас я была особенно зла на изобретательного Хельги, предложившего использовать мой подол в качестве ленточек. Пятно приближалось, Полин подпрыгивала на скамье — ей даже не было холодно, наверное, все мысли занимала загадочная варвакча.

Капли дождя, ударяясь о водяную гладь, отпрыгивали от нее, как маленькие фонтанчики. Мы приближались, и я рассмотрела, что пятно — это и в самом деле трава, почти сплошь покрытая тугими бутонами. Кое-где виднелись распустившиеся цветы: белые, меленькие и невзрачные. До половины погружаясь в холодную воду, растение непрестанно шевелило тонкими побегами и маленькими листьями. Корней у него, кажется, не было — были только стебли, связывающие отдельные растения в общий зеленый ковер.

— Что, это оно и есть? — слегка разочарованно спросил Хельги.

Полин не ответила: ей было не до того. Перегнувшись через борт, она сосредоточенно срывала бутончики, действуя с заразительным энтузиазмом. Бутончиков, как я прикинула на глаз, было много, их хватило бы и на двадцать Полин, так что особенного экологического вреда алхимичка не причиняла.

— Что смотрите? — обернулась она, высыпая добычу на скамью. — Рвите давайте, пока молния не сверкнула!

— Мы на веслах, — отмахнулся Хельги. — Яльга?

— Ладно, ладно…

Я перегнулась через борт и окунула руки в воду. Вода была, как ни странно, теплая — куда теплее, чем воздух. Бутончики срывались очень легко, скоро я набрала полную горсть. Высыпав ее на скамейку к кучке Полин, я вновь нагнулась к воде. Лодку раскачивало все сильнее, а все бутончики в радиусе вытянутой руки я уже собрала. Но впереди, буквально сантиметрах в трех от выщипанного полукруга, заманчиво маячили новые бутоны. Закусив губу, я потянулась к ним — но тут лодку качнуло особенно сильно, и я выскользнула в воду, подняв кучу брызг.

Вода и впрямь оказалась теплая, и ее сразу сделалось много. Поверхность озера мигом сомкнулась над моей головой, я сдуру попыталась вдохнуть — тут же захлебнулась и забила руками и ногами, стараясь подняться наверх. Получалось плохо — плавать я не умела, а место было глубокое.

Я не успела толком понять, что испугалась, когда сверху раздался громкий всплеск, я почувствовала толчок, и рядом со мной оказалась чья-то темная фигура. Чужая рука схватила меня за косу, и еще через несколько секунд меня вытащили на поверхность недалеко от борта лодки. Я вцепилась в него обеими руками и яростно закашлялась, чувствуя, как из носа течет вода. Намокшая и потяжелевшая коса змеей болталась рядом.

Хельги, сидевший в лодке, протянул мне руку — кое-как я залезла внутрь и скорчилась на скамейке, дрожа от холода. После теплой воды дождь казался уж вовсе ледяным.

Вслед за мной в лодку залез Генри — мокрый как мышь, то есть примерно как я. С нас двоих на дно мигом натекла большая лужа; несколько секунд мы, трясясь, смотрели друг на друга, а потом я проклацала:

— Сп-п-пас-с-с-сиб-б-бо!

— П-п-пож-ж-а-а-луйст-та, — в тон откликнулся Ривендейл. — Всег-г-д-д-да рад-д п-пом-мочь д-даме…

Сверкнула белая вспышка, через несколько секунд над озером раскатился гром. В тот же момент варвакча пропала под водой — водная гладь опять сделалась пуста.

— Ну вот, — расстроилась Полин, — почти ничего не собрали!

Дождь и не думал прекращаться, так что пальму первенства по степени мокрости мы с Ривендейлом удерживали недолго. Хельги и Полин промокли до нитки, на днище лодки скопилась приличная лужа — то ли сверху накапало, то ли снизу просочилось. Алхимичка с упоением перебирала бутончики, и оторвать ее от этого не смог бы, наверное, даже Эгмонт, так что черпак дали мне, и я мрачно подключилась к работе.

До берега мы доплыли под слаженное клацанье четырех наборов зубов. Малодушно оставив вампиров вытаскивать лодку на берег, мы с Полин рванули в избу, причем алхимичка не отставала, даром что прижимала к груди две полные горсти драгоценных бутончиков. Дверь, разумеется, пришлось открывать мне — спеша поскорее нырнуть хотя в относительное, но тепло, я распахнула ее на всю ширь и остолбенела.

Внутри было тепло безо всякого «относительно». В печке потрескивали дрова, на полу лежали одеяла, а на столе рядом с глиняным горшком, замотанным в пушистый шарф, сидело нечто мохнатое, бородатое и глазастое, обутое в новехонькие лапоточки.

— Чего вылупились? — ворчливо поприветствовало оно нас. — Дверь закройте, а то избу выстудите! Вестимо, волос долог, да ум короток…

Стриженая Полин, на которую эта аксиома не распространялась, шустро юркнула внутрь. Вместо того чтобы броситься к печке и отогреваться у теплого каменного бока, она подбежала к столу и высыпала на скобленую столешницу свое сокровище. Домовой с интересом покосился в ее сторону; увидев же, что именно раскладывает по бутончику Полин, он только охнул, всплеснул лапками и поспешил присоединиться.

Я утешила совесть тем, что уже пострадала за нужды алхимии, и с довольным полустоном стащила промокшую рубашку. Домовой, на секунду отвлекшись от сортирования с любопытством покосился в мою сторону; я торопливо закуталась в теплое одеяло и протянула руки к печке.

Хлопнула дверь — зашли вампиры. У печки разом стало немного теснее; через несколько минут к нам присоединилась дрожащая, но довольная Полин, которую изгнал от стола заботливый домовой. Одеял хватило на всех, печка тоже была немаленькая, вдобавок алхимичка размотала укутанный горшок и вылила его содержимое в большую глиняную кружку. Это был какой-то согревающий взвар, сладкий до горечи, вкусно пахнущий дымом, летом, медом, земляникой и дорожной пылью. Очень здорово было принимать кружку в озябшие ладони, делать большой глоток, втягивать носом ароматный пар и передавать кружку соседу.