я. Эх, любовь у них самая настоящая… и взаимная. Быть исполнительным гонцом в бессмысленном поручении — тоже показатель.

Глава 10

Что не смогу уснуть — это я знала, что буду усиленно анализировать и перетряхивать память — тоже, но вот что несколько часов спустя в пальто, накинутом поверх ночной рубашки, буду стоять у дверей Пандоры — это я не предугадала.

Время застыло где-то между понедельником и вторником, сердце тоже замерло в груди. Причина, по которой я вела себя сейчас, как окончательно свихнувшаяся, проста и незатейлива. Если Свет расценит мой побег и последующее молчание логично, то с утра он не напишет и встречать не попытается, и целовать тоже. Зачем, если женщина не хочет, верно? Только женщина хотела, очень хотела, просто трусиха. А он не в курсе, что она — трусиха. Самым правильным мне привиделось срочное и радикальное исправление ситуации. Ключевое слово «радикальное». И вот она я!

— Кто там?

Судя по голосу, гостя ночного незваного он линчевать желает. Ну и ладно.

— Вера.

Дверь запищала.

Пока в лифте поднималась, успела и зубами поскрипеть, и пальцы позаламывать — полный набор сумасшедшей.

Он меня в проеме открытой двери ждал. Щурился от света, волосы взъерошенные. Обнаженный по пояс — да, это я тоже заметила. Такое попробуй не заметить. А на лице явное беспокойство. Нормальные ж люди посреди ночи прибегают, когда ситуация из ряда вон. Пожар, наводнение, ранение… Будем считать, что у Веры тоже ранение.

Ничего не говоря, я стремительно к нему подбежала и поцеловала. Пришлось правда чуть ли не на пальцах подняться на манер балерины, но зато в душе покой обосновался и удовлетворение. Он точно от меня не поцелуя ждал. Сначала растерялся, потом коротко засмеялся мне в губы и наклонился. За последнее ему спасибо, балерина из меня никудышная, еще доли секунды, и ступни бы судорогой свело…

— И? — Карина нетерпеливо подалась вперед.

— И все, — я смущенно покрутила бокал с кофе в руках. — Поцеловала, покраснела, кажется, даже что-то невнятное такое сказала, и убежала.

Каринчик сделала нарочито подозрительное лицо:

— Кто вы, мамзель? Где моя умная Вера? Сознавайтесь!

Я нервно засмеялась.

— Пала в неравном бою.

— Погоди. Он ничего не сделал и не ответил?

Перед глазами тут же возник полуобнаженный Свет. Нет, он ничего не сделал, только улыбался так искренне ласково, обворожительно и, может быть, немного довольно. Это из-за его улыбки я покраснела и сбежала опять.

— Дай угадаю, — не унималась подруга. — Тебе сейчас стыдно за ночной прикол?

— Есть такое.

— Так, он до сих пор не семафорил? Или ты просто, как подтаявшая снегурочка, половину моих вопросов не слышишь.

Я прикусила губу:

— Второе. Он в восемь написал «доброе утро».

— Хм, — Кариша озадаченно нахмурилась. — Это все?

— Все.

Вообще-то нет. Там было «доброе утро, кошечка». Но этого я в жизни никому не скажу. Это только мое, собственное, особенное.

— Значит, жди. Должен под вечер объявиться.

— Жду. Ты так и не рассказала, куда Жорик тебя везет.

— Да еще бы. Ты меня из колеи выбила со своим Хуаном.

— Он не Хуан, — твердо заявила я.

Карина нахмурилась:

— Ты уверена, что все мне о нем рассказала?

— Да вроде все.

И тут слукавила. Про Артёма промолчала, точнее, про его своеобразности, а сама Каринчик не догадалась. И дело не в доверии, как можно решить, исходя из моего поведения. Дело в том, что у меня язык не поворачивался в принципе. Словно это чужая жизненно важная тайна, в которую меня посвятили по случайности. Не имела я никакого права ее раскрывать.

— Нет, не все, — Карина сердилась. — Я тебя знаю. Ни деньги, ни внешность, ни обходительность, ни самые милые детишки не заставят тебя быть такой. Тебе вообще потрясающе наплевать на все эти важности. Не можешь его проанализировать — это привлечет, но не настолько, чтоб ты плевала на свой самый главный в жизни страх подпустить к себе мужика ближе желтой черты. А он у тебя явно и сразу шагает за эту черту. Так в чем подвох?

— Желтой черты? — удивилась я странному сравнению.

Подруга поморщилась:

— Ну да. В метро недавно проехалась, аналогия сама напросилась.

Я грустно улыбнулась. Она действительно меня знала очень хорошо, так же хорошо, как я ее.

— Ты боялась того же самого. Почему замужем сейчас?

Карина мгновенно стушевалась, причем настолько, что на спинку стула откинулась, руки на колени убрала. Вот так из нападения сходу убежала в смущение и отстраненность.

— Ты ведь, как я, в людей никогда особо не верила. Люди — всего лишь люди. Не хорошие и не плохие. Каждый способен предать, стоит лишь спровоцировать. Каждый способен сказать «люблю» сегодня и «не люблю» завтра. Просто слово в устах просто человека: любит, не любит, снова любит — бесконечная история длиною в столетия. Иногда в этой веренице попадаются те, кто чувствуют «люблю» только раз. Какова вероятность, что судьба сведет таких двоих? Ты такая, я такая. Мы всегда сходились с тобой на этом страхе раствориться в том, кто имеет точку зрения на отношения, отличную от нашей. Я прячусь от боли за романами и юмором, ты пряталась за сарказмом и цинизмом. Так что сделал он такого, что ты растворилась в нем? Ты бы сбежала, так же как я, не будь Жорик тем самым.

Никогда не видела у Карины такого выражения лица. Ее разом одолели нежность, покой и вина. Она ласково и беспомощно улыбнулась.

— Я сбегала.

Я растерянно на нее уставилась. Секунду назад речь сказала длинную, но исключительно из желания не быть пойманной на утаивании важной информации. В итоге же прямой наводкой попала в чужой секрет.

— А по порядку?

— По порядку… — Карина вздохнула, подняла руку и поводила пальцами по краю стола. — Я после бассейна того, когда уже все устаканилось, вдруг обнаружила, что рядом со