– Неправда!

Он выбежал из комнаты Кости и долго не мог прийти в себя в своей спальне. Наталья уже спала. Может, разбудить ее и рассказать о Косте? Зачем? Что изменится? Она с ума сойдет, когда узнает. Надо его как-то спасать. Может, положить его в клинику? Может, его признают невменяемым? Это его-то сына?!

Утром за завтраком Костя вел себя как ни в чем не бывало. Шутил, смеялся, говорил, что у него одна теперь отдушина – сеансы у Риты.

Петр Андреевич старался не смотреть в глаза жены, ему казалось, что, стоит ему только взглянуть на нее, как он не выдержит и признается ей в том, что он боится идти на похороны Оли, что ему страшно. Она, Наташа, по-прежнему оставалась для него самым близким человеком. А про студента-любовника – все это чушь, выдумки тех, кто хочет сделать ему больно.

И вот теперь он дома. Один. Костя наверняка у Риты – позирует. На самом ли деле он убийца или же он все это придумал? Или Беленкову все это приснилось?! Он так много думал об этом, что, может, и правда это был сон? Кошмарный сон.

Он опьянел, сильно. Ему позвонил Буров. Тоже пьяный. Он плакал. Они что-то мычали друг другу, пытались рассказать о своей беде, о своей утрате. Потом на второй линии появился Коля Перекалин. Он сказал, что на кладбище стало плохо мужу Ирины, что пришлось вызывать «Скорую помощь».

– Мужики, надо как-то жить дальше и, конечно, искать этого подонка, – сказал Буров и отключился. Исчез и Перекалин. Беленков положил телефон на стол, потом, подумав, отключил его совсем. Надо выспаться, решил он. Но перед этим – умыться. Ему казалось, что у него лицо все соленое от слез.

Он открыл дверь ванной комнаты и замер. Тело раскачивалось перед ним, как маятник. Горло трупа было стянуто тонким, телесного цвета, чулком. Он ничего не понял.

Рита хозяйничала в кабинете Марка – готовила ему кофе.

– Вот так-то, Марк, ничего я не узнала. Но мне все эти женщины, честно говоря, не понравились. Они какие-то искусственные и постоянно оправдываются. С одной стороны, им вроде бы стыдно, что у каждой по любовнику, а с другой – они откровенно хвастают этим! И все это так неприятно, как-то нехорошо, по́шло, без любви к кому бы то ни было. Они даже себя не любят, а словно доказывают кому-то что-то. Я понимаю, если бы каждая из них, имея любовника или целую пачку любовников, молчала. Умные женщины так и поступают. И еще одну вещь я подметила: в их глазах затаилась грусть. Конечно, они завидовали молодости своих соперниц. Но это нормально. Пока мы молоды, мы не задумываемся над этим, а когда видишь на лице отпечаток времени, тогда невозможно не испытать печаль. А ты как считаешь, Марк?

Марк сидел и с рассеянным видом изучал дела. Листал страницы, качал головой и словно не слышал Риту. А потом неожиданно сказал:

– А у меня с этим делом одни неприятности. Если бы ты только знала, в каком идиотском положении я оказался сегодня… у Корсаковой.

– Как это? Ты что, был у нее? – Ревность царапнула ее острым ногтем.

– Рита, даже сейчас, когда все позади, у меня такое чувство, словно меня вываляли в грязи.

– Да что произошло, Марк? А я смотрю, ты какой-то тихий, задумчивый. Рассказывай!

– Ты же сказала мне, что Лены у нас нет, мы еще предположили, что она может отправиться к себе и что это опасно. Мои люди наблюдали за Гурьевым и выследили его, когда он входил в подъезд дома Лены. Ну и повязали его.

Марк рассказывал историю о неудавшейся поимке маньяка с обреченным видом. Ему было стыдно, как поняла Рита, перед своими же людьми за то, что они схватили ни в чем не повинного человека. А уж каким смешным и нелепым он предстал перед Корсаковой!

– Кто бы мог подумать, что эти чулки просто-напросто выкрадут из сейфа лаборатории? Да мне такое и в голову прийти не могло! Такого еще ни разу в моей практике не было.

– Сын Бори Анджана взял на время, говоришь, улику и подсунул ее Гурьеву? Это же надо – до такого додуматься! Могу себе представить, что Лена думает теперь о своей дочери.

– Да ничего хорошего. Я не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы она пришла в себя. Хорошо, что Гурьев оказался настоящим мужиком и не стал зацикливаться на этой истории. Сразу взял Лену в оборот, принялся ее успокаивать. Представляешь, он даже не сердился на нее! Просто недоумевал, и все. Он сразу понял, что произошла чудовищная ошибка. И вообще он – молодец! Такой мужчина ей и нужен. С пониманием, и чтоб сильно любил.

– Я, собственно, зачем к тебе пришла?

– Чтобы успокоить меня и напоить чаем. – Марка охватили ласковые Ритины руки, она поцеловала его в макушку. – Ты почаще ко мне заглядывай. Так что заставило тебя заглянуть в эти мрачные стены?

– Костя. Я же встретилась с ним, решила поговорить и спросить прямо в лоб: откуда у него золотая пирамидка, брелок? Он спокойно ответил, что купил его в ювелирном магазине. Даже назвал, в каком именно. Я отправилась туда, но мне сообщили, что ничего подобного у них в продаже никогда не было. Костя ждал меня на улице. Ты знаешь, он даже не попытался сбежать.

– В смысле?

– Он сказал, что эта пирамидка у него оказалась после того, как он убил Ольгу Погодину.

– Рита. Что ты говоришь?!

– Очень интересный мальчик. Заявил, глядя мне в глаза, что это он убил всех троих женщин.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– Но я не верю ему! Разве так ведут себя убийцы?

– Они ведут себя по-разному. Я же предупреждал, чтобы ты была с ним осторожна!

– Я спросила его, почему он убил именно этих женщин, на что он мне довольно обстоятельно объяснил мотив: он таким образом решил дать понять всем молодым девушкам, ворующим чужих мужей, что бравировать молодостью – безнравственно, старость не минует никого, лишь того, кто умрет молодым. Он рассказал мне…

– Вы что, спокойно стояли у ювелирного магазина и он рассказывал тебе о том, почему совершил три убийства?!

– Мы уже сидели в кафе, пили кофе, и он говорил о своей семье, о том, какие замечательные отношения были между ним и родителями, а мать с отцом вообще жили чудесно, любили друг друга. Он сказал, что жалеет мать, она еще не старая, красивая, и он видит, что она в отместку мужу, из-за измен, против своей воли (представь себе!) встречается с молодым любовником, дает ему деньги, словом, катится в пропасть и не может остановиться. Что ею движет отчаяние, понимаешь? Она страдает, это очевидно, и Костя не мог больше смотреть на то, что происходило вокруг него. Прежде он считал друзей своего отца порядочными людьми, уважал их, всегда радовался их приходу. А потом произошло то, что и должно было случиться. Костя увидел их на новогоднем балу, таких пресыщенных, как сказал он, котов, довольных жизнью и тем, как ловко они сумели обмануть своих жен. Они дошли уже до того, что пригласили на новогоднее торжество своих любовниц, и те пришли, разодетые в пух и прах, такие уверенные в себе, в своей молодой силе. Он так и заявил – в своей молодой силе. Моя мать, сказал он, после этого вечера почувствовала себя плохо. Весь следующий день у нее болела голова, ее тошнило, а потом она потеряла интерес ко всему. Она так и сказала ему: мол, сынок, даже если бы сейчас мне дали миллион долларов или сообщили, что у меня рак – я бы никак, пожалуй, не отреагировала. Все потеряло для нее всякий смысл. Она пришла в себя после сильнодействующих препаратов. А потом у нее появился любовник-студент. Она думала, что никто, ни сын, ни муж, ничего не замечает, но, по правде говоря, она все делала слишком неумело, неаккуратно. На нее больно было смотреть.