class="p1">Поднявшись на эскалаторе на второй этаж, Кудряшов быстрым шагом проследовал налево до дверей с надписью: «Служебное помещение. Вход запрещен!» И открыл дверь, чуть ли не пинком ноги. До того он был не в духе. За дверью оказался узкий коридорчик с рядом дверей слева и справа. За третьей справа дверью при виде Кудряшова, сидящий за стеной из мониторов дежурный, подскочил:

— Товарищ полковник…

— Сиди, сиди… Акопян, — Кудряшов прочитал фамилию дежурного на бэйджике на груди. — Записи видео с одиннадцати утра до …., - полковник, взглянул на часы на левой руке, — до трех дня, чтобы все скопировал, со всех камер. Завтра утром за копиями заедет вот этот вот… — Олег Алексеевич, хмуро смотрел на Краевского, подбирая ему эпитет, но ничего не подобрал, — лейтенант… Краевский. Задача ясна?

— Так точно. Будет сделано товарищ полковник.

— Работайте, — кивнул Кудряшов и подался на выход. Краевский поплелся за ним. Олег Алексеевич, ни слова не говоря, проследовал до выхода на регистрацию, и, кивнув охране, прошел через барьер с цепью, которую ему предусмотрительно отстегнули. Проскочивший следом Краевский все-таки осмелился спросить:

— Олег Алексеевич, а вы сюда….?

— На встречу с Колдуном, конечно, пришел, — криво усмехнулся Кудряшов, подходя к отделу Дьюти Фри.

— Блок Мальборо, красные, — сухо сказал он улыбающейся продавщице на кассе, и полез во внутренний карман куртки за бумажником.

* * *

— Тебе, зачем этот дом? — спросил капитан, когда мы подошли.

— Хочу, кое-что проверить…

— Мои слова?

— Твои слова нет нужды проверять, и так видно …, - ответил я, морща нос.

Десятка четыре вздутых трупов зверей украшали огород перед домом. При нашем появлении с них с карканьем взлетела стая ворон.

— Давно это было?

— Неделю назад, — мрачно ответил Федотов, — Нас четверо было. Вернулся я один…

— Понятно…

— Чего тебе понятно? — психанул капитан. — Не могу я в этот дом идти! На твоих глазах твоих друзей живьем сожрали? Это тебе понятно?

— Не ходи, — согласился я, — Здесь постой, я быстро…

Мне главное было проверить возможность открытия перехода. Не хотел я это капитану объяснять, и действительно дурака свалял, надо было ближайший дом проверить, а не переться сюда, где у Федотова куча неприятных воспоминаний. Но не возвращаться же назад? И я медленно не торопясь дохожу до входных дверей… Мельком отмечаю, как тут жили… Не то, что внутреннего замка, для наружного даже петель нет. Дверь закрывалась снаружи просто на ржавый гвоздик. Повернул, чтобы дверь сквозняком не открылась, пока хозяев нет, да живность какая из леса в дом не заскочила… А так. Зачем замок? Чего тут воровать? Все одинаково жили. Да и деревня маленькая три десятка домов.

С трепетом в сердце берусь рукой за дверную ручку, и чувствую да… Вот сейчас могу шагнуть, неведомо куда, туда, где центр падения этого метеорита. Сейчас шагну и сказочке конец… Только вот, что с капитаном делать? С собой взять или тут оставить? С собой, а вдруг там радиация или еще что? И он быстренько скукожится. А здесь оставить, тоже не факт, что вернувшись назад, застану его живым.

— Дяденьки! Дяденьки! — вдруг как гром среди ясного неба раздался тонкий пронзительный голосок.

Я мгновенно обернулся, обернулся и Федотов, стоящий у изгороди дома, а там, вдоль улицы к нам бежал ребенок.

— Дяденьки! Заберите меня!

Из под вязаной шапочки на голове, выглядывали соломенного цвета волосы закрывая глаза ребенка. Черные резиновые сапожки на ногах, темная куртка, грязные джинсы, и такой же грязный игрушечный мишка, которого ребенок с силой прижимал к себе на бегу.

— Дяденьки!

На крик ребенка сзади, из кустов выскочил пятнистый зверь и помчался по улице, настигая беглеца.

— Ложись! Падай! — Закричал что было силы, Федотов, беря зверя на прицел.

Ребенок понял и упал, плашмя распластался на дороге.

— Тах! Тах! Тах! Тах! Тах! Тах! — задергался автомат в руках капитана. Федотов дал длинную очередь. Зверь споткнулся и кубарем пролетел по дороге, прорычав:

— Уа-у! Вжах!

И остался лежать дрыгающейся в конвульсиях тушей. А малец тут же подскочил с земли, и побежал к нам, не оглядываясь. Сколько ему? Шесть? Семь лет? Как он тут выжил?

— Дяденьки! Миленькие! Возьмите меня с собой! — прокричал уже в двух шагах от нас ребенок, размазывая грязными руками слезы по лицу.

Не знаю, как у Федотова, а у меня сердце оторвалось и ухнуло в пропасть, а в глазах потемнело от жалости.

— Конечно, возьмем, конечно…, - Федотов присел и протянул руки, подхватывая малыша и прижимая груди. И тот крепко прижавшись к капитану, зарыдал всем телом.

А я подошел и, взяв ребенка за маленькую ручку, стал гладить по спине, успокаивая, и с трудом сдерживаясь, чтобы самому не заплакать, спросил:

— Как тебя звать малыш?

— Настя… — отозвался тот сквозь слезы.

* * *

В автомобиле шефа на обратном пути из аэропорта Краевский сидел, как мышь надувшаяся на крупу. После выволочки, устроенной полковником, он хранил гробовое молчание. Не потому, что сказать в своё оправдание было нечего. Нельзя было говорить. Нельзя было сказать, что он не в партизанщину играл, а просто старался провести расследование не привлекая официальные каналы. И совсем не потому, что не знал о камерах наблюдения. А потому, что внутри засела убежденность, что иностранный агент где-то рядом, и вполне возможно это крот в самой конторе. В голове царил полный винегрет. И отвернувшись, и смотря в окно, попытался разложить свои мысли по полочкам.

Первое. Кто знал о перемещениях Колдуна? Кто мог сливать секретную информацию? Кто убил Старостина? Слишком много всего… Это были лишь подозрения, но внутренне чутье говорило, что он прав.

И второе. И это пожалуй главное… Главное было то, что он подозревал именно Кудряшова. И эту мысль, засевшую как заноза в мозгах, подкреплял маскарад шефа. Какого хрена он переоделся, прибыв в аэропорт? И что было бы не увидь Сергея он сразу? Дело Колдуна он сдал наверх, но почему Краевский решил, что и самого Колдуна они забрали? Может быть, Краевский ошибся? И Колдун так и сидит дома? Ведь столичный автомобиль у входа был пуст. Там кроме водителя никого не было. И очень сомнительно, что столичные гости приехали сначала за документами, а потом поехали за клиентом. А дальше в голове опять пошла чехарда…

Всплыл неприятный момент со Старостиным. Он слишком много узнал, узнал о встрече в аэропорту. И Кудряшов был очень обеспокоен, чтобы запись разговора была доставлена ему в руки, и никто не знал. Чего он опасался? Нет, конечно, там компромата на флэшках хватало бы полгорода в тюрягу засадить. И естественно такие