– Я буду у себя, – бросил Хорас, накинув куртку.

Сдержанный стук послышался примерно к полуночи, и Хорас сразу понял, что произошло. Александр все-таки был не единственным, кто мог читать людей. Чедвик зашел и сообщил:

– Их нет. – Руки его дрожали. Он скорчился, ожидая очередной удар. Но Хорас указал на него дымящей сигарой:

– Завтра, когда они будут репетировать, осмотри их комнаты.

Чедвик кивнул и ушел. Хорас смотрел на синие вельветовые обои и обдумывал план действий. Оставалась надежда, что все это лишь стечение обстоятельств и просто ошибка. Но что-то подсказывало, что его хотят обдурить, и это не на шутку злило директора.

Следующим вечером Чедвик пришел в совершенно другом расположении духа. Он уверенно постучал в дубовую дверь, а получив позволение войти, отказался сесть и сразу заговорил:

– Вот! – Чедвик держал в руках три папки с досье. – Это документы из нашего офиса. – Он положил их на мраморный кофейный столик, затем указал на три другие бумаги: – А это заявление с просьбой об убежище в Америке.

Хорас почувствовал, как кровь отхлынула от его лица.

Чувство вины за то, что он хотел сделать с Александром, мгновенно улетучилось, и он принялся обдумывать ситуацию. Было бы плохо, если бы Тео удалось провернуть задуманное. Хорас пришел в ярость от мысли, что главный иллюзионист почти сбежал от него.

– Скажи СС, мы нашли бумаги мальчика.

– Подождите. – Чедвик протянул письмо. Края его были потрепаны, а чернила почти стерлись, но слова все еще можно было прочитать: – Смотрите.

Чедвик передал лист Хорасу, и тот дважды прочел письмо. Кривая улыбка не покидала его лица.

– Ты уверен, что это принадлежит ему?

Чедвик ликующе кивнул:

– На конверте его имя и адрес.

Хорас задумчиво пробормотал:

– Так все это время…

– И еще кое-что. – Чедвик протянул еще одну пачку документов. Хорас выхватил их, и его глаза округлились.

– Что ж, такого даже я ожидать не мог. Думаешь, она знает?

– Разумеется, нет! – Чедвик расправил плечи и похлопал в ладоши. – Я оповещу СС.

Хорас поднял руку, жестом остановив подчиненного:

– Не сейчас. – В его глазах блеснул зловещий огонек. – А знаешь, отчего Тео станет хуже, чем от потери сына? – Чедвик покачал головой. Хорас улыбнулся и спрятал документы в нагрудный карман: – От потери дочери.

* * *

Когда Хорас следующим утром подозвал Лену за завтраком, та была не в настроении. Ей надоело избегать Александра, ходить на носочках вокруг отца, а появление Хораса лишь смутило ее еще больше.

– Что вам нужно? – холодно спросила она.

Хорас сделал вид, что оскорблен таким обращением:

– И так ты говоришь с дядюшкой Хорасом?

– Вы мне не дядюшка.

Хорас достал бумаги из нагрудного кармана и медленно развернул их:

– Ты уже видела своего отца?

– Нет.

– Кажется, он потерял это, а я пришел вернуть. – Он протянул листки Лене. – Знаю, эти недели были трудными для вас обоих. Но он твой папа. И я бы не хотел, чтобы бумаги попали в чужие руки.

Лена саркастически улыбнулась и взяла документы. Но мельком пробежавшись по ним, она заметила на конверте имя отца.

14 мая 1929. Написано за две недели до ее рождения. Лена достала письмо.

«Мой дорогой Тео», – гласили первые строки. Лена читала, а во рту у нее становилось сухо, как в пустыне. Письмо было написано некоей Изабеллой и, если верить написанному, она была влюблена в папу. Но это все не имело смысла. Тео был женат на ее маме и готовился впервые стать отцом.

«Надеюсь, Джия не будет слишком расстроена, потеряв тебя».

Когда Лена дочитала письмо, по ее щекам текли слезы. Она быстро просмотрела другие документы, и глаза ее округлились. Она подняла взгляд, но Хораса уже не было. Она выбежала в коридор и налетела на директора цирка:

– Где вы это взяли?

– А что? Разве это важно?

Она смотрела на Хораса, мысли путались в голове. Лена пыталась осознать прочитанное. Вспомнился тот случай на площади Аристотеля, когда Адельфа так нелестно выражалась о ее отце. Затем она подумала о том, что Александр слишком быстро сдружился с ней. Несмотря на ее инвалидность, он никогда не проводил время с другими детьми.

– Дорогая, да ты вся побледнела. Мне позвать доктора Уилсона?

– Прекратите. Не знаю, как вы такое сделали, но все это подделка. Я не верю ни единому слову, – сказала она, потрясая письмом в воздухе.

Хорас фыркнул:

– Заверяю тебя, я и пальцем не касался этих документов.

– Вы их сфабриковали.

Хорас поднял брови:

– А зачем мне это делать? Какая мне от этого польза?

Поразмыслив, Лена нехотя пришла к выводу, что он все-таки был прав. Хорас всегда делал только то, что может принести выгоду лично ему. И от того, как он смотрел на нее, ей стало неуютно.

– Я вам не верю! – выпалила она наконец.

Хорас прочистил горло:

– Вероятно, ты поверишь первоисточнику.

В это само время в конце коридора появился Тео:

– Хорас, Чедвик сказал…

Но Лена не дала ему договорить, кинув в него письмо.

– Что это за… – начал было Тео, поднимая листок, и, судя по его реакции, письмо было ему хорошо знакомо. Лена потрясла контрактом перед его лицом.

– А это тоже твое? – требовательно спросила она.

Тео побелел:

– Откуда это у тебя?

– Твои ли это бумаги? Больше я ничего не хочу знать. – Лена удивилась силе своего голоса и тому, как легко разбиваются сердца, как быстро теряется доверие. Тео нехотя кивнул. Лена покачала головой, слезы текли из ее глаз:

– Как ты мог?

Ее голос дрогнул, она развернулась и пошла прочь от отца.

– Это не то, что ты думаешь. – Он побежал за ней.

– Нет! – крикнула она, поворачиваясь. Тео остановился, сердце его пронзила боль, когда он увидел заплаканное лицо дочери. – Пожалуйста, мне нужно побыть одной.

– Лена, – продолжил он, но она покачала головой и удалилась.

– Дети, – насмешливо улыбнулся Хорас.

С яростью во взгляде Тео подошел к Хорасу, ткнул его пальцем в грудь и произнес:

– Нам нужно поговорить.

Ослепленная слезами, она не заметила, как дошла до купе Александра и врезалась в дверь подбородком. С той стороны никто не ответил, поэтому она провернула ручку, и дверь легко открылась. Внутри никого. Она не знала, где был Александр, а потому решила посидеть и дождаться его. Ей нужно было узнать, правду ли она прочла в том контракте. Самой не верилось. Он ведь любил ее. Она чувствовала страсть между ними, когда они пересекались в вагоне-ресторане, она чувствовала любовь, когда их взгляды соприкасались. Он любил ее.

Лена огляделась, задержавшись на часах на прикроватной тумбочке. Не находя себе