– Так не забыла? – промычал Глеб сквозь пальцы Вероники, стискивающие его губы.

– Стольцев, не ерунди, ты был моей первой большой любовью, такое захочешь – не забудешь, но я о другом. Признаюсь, я сама запрыгнула к тебе в постель, но, знаешь, ты тоже хорош – сначала набросился на меня как очумелый и чуть не задушил в объятиях, а потом взял и отпустил. Вот мне и вскружило голову. Давай не будем торопить события. Давай не будем отвлекаться от главной задачи – восстановить доброе имя Йоськиного отца. И, пожалуйста, дай мне время разобраться в самой себе – я немного запуталась. – Вероника убрала ладонь со рта Глеба. – Уговор?

– Уговор.

Вероника выдохнула с явным облегчением и чмокнула его в щеку. Странно, но и на душе у Глеба тоже стало на удивление легко и спокойно. А может, эта ночь для того и случилась, чтобы они оба смогли убедиться в том, что призрак былых чувств это всего лишь призрак? Не зря же мы уже третье тысячелетие подряд повторяем за древними неизбывную мудрость: Abiens abi![28]

* * *

Едва Глеб успел включить ноутбук, как послышался рингтон «Скайпа».

Изображения не было, но голос Лучко ни с каким другим спутать невозможно.

– Здорово, ясновидец! Какие новости? Что-нибудь нашли?

– Пока нет. Но есть стойкое ощущение, что ищем не мы одни.

– Вот как? Только дров там не наломайте. Имейте в виду, я отсюда помочь не смогу.

– Да, мы все понимаем, – присоединилась к разговору Вероника. – Обещаем не лезть на рожон. А что нового у вас?

– Скорее не у меня, а у Расторгуева. Он совершенно случайно обнаружил нечто, очень похожее на твои рисунки.

– Серьезно?

– Вы не поверите, эксперт считает, что мы, предположительно, имеем дело с египетскими иероглифами.

– Да ладно! – не поверил Глеб.

– Я же сказал: предположительно. У меня все. Бывайте.

Лучко отключился, а Глеб так и остался сидеть с открытым ртом. Из ступора его вывела Вероника:

– Помнишь, Мария Дуарте говорила, что ее муж был египтологом?

– Думаешь, это совпадение не случайно?

– Не знаю. А почему бы нам не посоветоваться с отцом Бальбоа?

* * *

Священник предложил пополдничать в небольшой кондитерской в центре города. Придя по указанному адресу и оглядев окрестности, Глеб не смог сдержать улыбку. Место для встречи падре выбрал явно не случайно – всего в нескольких метрах серела громада францисканского монастыря Святого Иоанна, улица, на которой располагалось заведение, носила имя Святого Фомы, тут же поблизости возвышалась одноименная церковь, да и название заведения – «Кафе монашек» – тоже никоим образом не нарушало концептуальной целостности.

Они заняли свободный столик, заказали кофе и по куску бисквитного торта. Попробовав торт, Глеб пожалел, что с ними нет Лучко – тот бы наверняка оценил все достоинства рецепта. Единственным минусом восхитительного блюда была его цена.

Вскоре появился и падре. С удовлетворением оглядев тарелки, он дал знак официантке принести ему то же самое.

– Браво, отличный выбор. Это лучший из здешних десертов. Ну-с, расскажите-ка мне, что у вас нового?

Вероника вкратце пересказала священнику разговор со вдовой Дуарте.

Оказалось, что Бальбоа был в курсе последних слов погибшего – инспектор Рохас уже успел его проинформировать.

– Падре, это еще не все.

С этими словами Вероника выложила на стол лист бумаги, на котором Глеб по памяти зарисовал эмблему из своего видения.

– Что это?

– Мы и сами хотим понять.

Затем Вероника сообщила священнику о звонке из Москвы.

– Иероглифы? Дом с калиткой? Но как вы его нашли? – спросил изумленный Бальбоа.

– О, эта целая история, – запнувшись, ответила Вероника и переглянулась с Глебом. Тот едва заметно покачал головой.

– Не думаю, что падре будет интересно…

Бальбоа жестом оборвал его на полуслове и, улыбнувшись, картинно приставил растопыренные ладони к ушам.

– Я весь внимание.

После секундного раздумья Глеб неохотно кивнул. Вероника, тщательно подбирая слова, рассказала о паранормальных способностях Глеба и его видениях. Несмотря на некоторые опасения Глеба, Бальбоа воспринял рассказ весьма спокойно. Дослушав до конца, он на минуту задумался, а потом принялся рассуждать как бы сам с собой:

– Если Господь дает нам нечто, то делает это неспроста. Значит, так надо. Так склоним же головы наши перед Промыслом Божьим. И вспомним слова Саула, из Книги Царств, что были обращены к ясновидице: «И сказал ей царь: не бойся; что ты видишь?»

После этого импровизированного благословения разговор снова вернулся к таинственным знакам на калитке.

– Падре, что вы думаете об изображении? Оно вам знакомо? Вам доводилось видеть что-то подобное в Толедо? – спросила Вероника.

– Нет, похожей калитки я не встречал, но если это и в самом деле иероглифы, то я знаю того, кто может нам помочь. Как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в Мадрид?

* * *

Отложив очки, Командор принялся тереть веки. Ну что за странный человек был этот Дуарте! Все люди как люди, уже давно пользуются принтерами или на худой конец пишущими машинками, а этот чудак до самой смерти все писал от руки. И теперь приходится страница за страницей до рези в глазах всматриваться в его каракули – вдруг встретится хоть какое-то упоминание о том, где могут быть спрятаны святыни.

Этот хитрый черт Хави в общих чертах рассказал, как выглядит карта, но так и не признался, где он ее прячет. Когда люди Командора проникли в квартиру ученого и по его приказу завладели рукописью, казалось, что цель уже совсем близко, но не тут-то было. Никакой карты или иной информации о кладе в книге не оказалось и в помине – сплошные фантазии о том, что тамплиеры де владели тайными знаниями египетских жрецов. Кому это интересно?

Оставалась надежда на то, что карта отыщется в России, но и она не оправдалась. Вспомнив о том, что случилось в Москве, Командор сложил ладони у груди и, склонив голову, принялся молиться, убаюкивая свою совесть цитатой из святого Бернара о том, что если тамплиер убивает злочинца, то становится не человекоубийцей, а уничтожителем зла.

Несмотря на то что записки Дуарте уже были зачитаны им до дыр, Командор в какой-то маниакальной надежде на чудо день за днем снова и снова пересматривал рукопись. Может, он упустил какой-то потаенный смысл? Или не уловил скрытый намек на то, где спрятана эта проклятая карта?

Поезд уже подходил к Мадриду, а отец Бальбоа все еще сомневался в том, что поступает правильно, прибегая к помощи не совсем обычных способностей сеньора Стольцева. На ум священнику пришли строчки из Левита: «И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лице Мое на ту душу и истреблю ее…»