С неспокойной душой, хотя и с большим воодушевлением приступила я к каторжному своему занятию. Но только открутила один болт и взялась за следующий, как на лестнице послышались чьи-то шаги. Почти бесшумные, сидела я у самой двери, тихо, как мышка, поэтому услышала бы малейший шорох.

Я затаилась, даже дышать перестала. Кто-то поднялся на последнюю площадку и тоже затих. Я не дышала с одной стороны, а он, значит, с другой. Минуты две стояла мертвая тишина, потом раздался стук. Ну на кой черт кому-то понадобилось стучать в заброшенную прачечную!

Случилось это так неожиданно, что я еле успела прикусить язык, чтобы не сказать «войдите».

Кто бы это мог быть? Не привратник же – зачем ему стучать, он просто открыл бы одну из дверей и вошел. Кто-то из жильцов? Но какого лешего его сюда занесло? Нет, это мог быть только чужой.

В дверь снова постучали. Передо мной явственно возникла сценка из недавнего прошлого – кто-то стучал тогда в дверь, а Алиция не хотела впускать, – и мне почему-то показалось, что это один и тот же человек. Меня бросило сначала в холод, потом в жар. Таинственный субъект между тем вовсю старался довести меня до нервного расстройства – постучав третий раз, стал бренчать засовом. Наверно, вставлял ключ. Стараясь не попасть в поле видимости, если ему вздумается заглянуть в замочную скважину, я бесшумно переползла через рухлядь и забилась в угол прачечной. Если он справится с засовом, я дам деру, оставив ему на память инструменты Генриха.

Зловредная тварь на лестнице оставила засов в покое и теперь для разнообразия бренчала ключом в двери прачечной, как раз в той, через которую я вознамерилась удирать. Теперь все пути отрезаны. Я уже собралась было от страха лишиться чувств, как вдруг он угомонился.

Какое-то время на лестнице стояла тишина. Выглянуть в замочную скважину я не решалась – не дай бог на меня зыркнет оттуда тоже припавший к дырке глаз, я тут же околею от ужаса. Лучше не рисковать. Не дышать, не шевелиться, даже если мне суждено превратиться в тысячелетнюю окаменелость. Наконец, когда я уже была готова отдать концы, за дверью послышались удаляющиеся шаги. Не прошло и тысячи лет, как я очнулась – с мыслью, что родилась в рубашке. Переведя дух, я вернулась на свою уютную спинку от дивана, выкурила сигарету и слегка пришла в себя. В конце концов, я ведь с самого начала допускала возможность конкуренции. Кто-то чужой проник сюда, когда калитка была еще открыта, и пытался добраться до кофра. Не для того же он сюда ломился, чтобы посидеть на диванной спинке. Кое-какие преимущества у меня перед конкурентом имеются – ключ от прачечной и знание местности. У них, наверно, с входным ключом те же проблемы, что у меня с ключом от кофра, прямо диву даешься, до чего же отмычки тут непопулярны!

Вдохновленная появлением соперников, я с удвоенным остервенением накинулась на кофр. На редкость неподатливая скотина! К вечеру я открутила шесть болтов, а чувствовала себя так, как если бы единолично воздвигла пирамиду Хеопса. Всю свою жизнь я ратовала за равноправие, но тут пришлось признать свою женскую слабость – ясно, что эта куча заржавелого железа требует мощной мужской длани. В моем исполнении действо затянется до греческих календ!

В исключительно скверном настроении ехала я следующим днем на Амагер. Проклятый рундук ни за что не хотел раскрывать свою тайну. Правда, свои собственные я тоже не собиралась раскрывать, но не потому, что не хотела, а потому, что не могла. Ну не могла я сообщить в датскую полицию, что на ипподроме процветает наркобизнес, что замешан в нем некий субъект с перебитым носом по фамилии Петер Ольсен, что причастен к этому лысый недомерок в шляпе и что бесценный товар следует искать в лавке его сына. Не могла, и все тут, потому как пришлось бы тогда признаться, откуда я это знаю.

Я была так поглощена своими мыслями, пытаясь найти выход из дурацкой ситуации, что не заметила, как появилась «двойка». Добиралась я трамваем по привычке. В свое время мы с Михалом установили одну закономерность – чем скромнее транспорт, которым ты едешь к месту разврата, тем вероятней выигрыш. Такси не способствуют везению, а уж белые «мерседесы» – гроб с музыкой. Белые «мерседесы», к несчастью, встречаются среди такси чаще всего, порой ничего другого и не попадается, так что лучше добираться трамваем или на своих двоих. Дорога пешком занимает часа полтора.

Пропустив трамвай и категорически отвергнув такси, я в результате чуть не опоздала к первому заезду. Все столики были уже заняты, я пробиралась между ними в поисках знакомых физиономий, и лишь у самой сетки нашла нашего Норвежца. Этот симпатичный юноша отличался незаурядным умом, не зря же он сразу, без всякого внутреннего сопротивления, признал Флоренс кобылой. Мы с Михалом уже давно познакомились с ним, как раз на том самом месте, где он сейчас сидел.

Я подсела к нему, когда он заполнял вифайф, и сразу же поставила в известность, что во втором заезде придет Кивиток. Вифайф, значит, начнется с шестерки. С ним можно было объясняться без труда, французский он знал даже лучше меня.

– Кивиток? – засомневался он. – Почему именно он? Карат Ллойд намного лучше. Вообще-то Хаслевпиген еще лучше, но она может сбоить. А Кеннион? Почему Кивиток?

Такого рода советами вымощены все ипподромы мира, они вселяют замешательство в самых жестокосердных игроков. Норвежец, теряясь в сомнениях, вопрошающе воззрился на меня.

– Даю голову на отсечение, что придет Кивиток, – решительно заявила я. Ну как объяснить ему на чужом языке, что на Кивитока я ставила еще с ранней весны, а он упорно не оправдывал моих надежд. Теперь я махнула на него рукой, а рысаки, которые плохо ходят, когда я на них ставлю, начинают ходить хорошо, лишь только я от них отказываюсь. Так что Кивиток был верняк. Не могла я объяснить своему собеседнику всех этих сложных логических умозаключений, оставалось просто стоять на своем. Норвежец явно растерялся.

– Я хотел сыграть на тридцать шесть крон. Значит, надо на семьдесят две. Так вы считаете, Кивиток?.. Я в этом сезоне проиграл тысячу крон…

Он посмотрел на меня, посмотрел вдаль, вздохнул и вписал Кивитока…

Случайность… Конечно, это была случайность, как случайной оказалась наша игра на четырнадцать – один. Так уж водится, что всякие странные истории происходят с нами случайно. Никто ведь не стремится осознанно к тому, чтобы ввязаться в убийство, попасть под машину либо схлопотать в темном переулке по башке.

На все воля случая, хотя ему, понятно, надо способствовать, но делается это бессознательно. Бог свидетель, когда я сосватала Норвежцу Кивитока, мне и во сне не могло присниться, каков будет результат. Забавней всего, что сама-то я на него не поставила…

По остальным забегам у нас с Норвежцем обнаружилось единодушие, особенно мне понравилось, что в последнем вифайфовом забеге у него стоит четверка, некий Фриц Рот. Я его тоже вписала – по причине того, что в последних четырех забегах он занимал позиции 1, 0, 1, 0, и, таким образом, получалось, что дальше у него будет снова 1. Зеро означало, что конь не входит в состав первой пятерки. Никаких других причин ставить на Фрица Рота у меня не было, а поскольку вряд ли Норвежец руководствовался теми же специфическими критериями, меня наше единодушие приятно удивило.