А авторитет России на мировом пространстве тем временем по мере развития кризиса все падает и падает. И с этим нужно что-то делать, потому что наш собственный кризис, связанный с тотальным недокредитованием экономики, организованным теми же либерастами, будет много сильнее мирового. Да и политические проблемы, связанные с экономическим спадом, тоже не за горами. В общем, как говорится в старом анекдоте: «Если после пятой, а то и десятой перестановки кроватей в публичном доме эффективность и качество его работы не повышается, то необходимо менять контингент»…

По традиции открывается настоящий текст анализом прогноза предыдущего, на прошедший, 2008 год. Который, в свою очередь, начался с констатации того факта, что элита «западного» проекта не только осознала неизбежность кризиса, но и начала говорить о нем открыто. И хотя в качестве «официальных» причин кризиса на тот момент выдвигались исключительно проблемы на рынке ипотечного кредитования, в нашем прогнозе уже были отмечены проблемы с кредитными СВОПами. Именно эти деривативы стали ключевым элементом развития кризисных процессов в феврале — марте прошедшего года, когда, в процессе обострения проблем, связанных с рынком ипотечных ценных бумаг, стало понятно, что страховые компании не могут в полном объеме нести ответственность за свои обязательства по этим бумагам, находящимся на их балансе. Наиболее остро этот вопрос поднял губернатор штата Нью-Йорк Эллиот Спитцер, который потребовал от компаний, зарегистрированных в его штате, в течение двухнедельного срока увеличить свои уставные капиталы, дабы обеспечить положительность собственного капитала. За что мгновенно поплатился своим местом.

Причина такой реакции той части американской элиты, которая связана с финансовым сектором, с экономической точки зрения совершенно понятна. Дело в том, что крупные страховые компании, многие из которых зарегистрированы в штате Нью-Йорк, имели (и до сих пор имеют) высший рейтинг по оценкам всех крупнейших рейтинговых агентств. Снижение его было категорически необходимо с точки зрения объективных финансовых показателей и абсолютно недопустимо на практике, поскольку это автоматически повлекло бы за собой снижение рейтингов всех ценных бумаг, риски по которым были застрахованы в этих компаниях. В том числе и не имеющих никакого отношения к ипотеке. В частности, это бы привело к запрету пенсионным фондам приобретать и владеть большей частью этих бумаг, что повлекло бы за собой их массовую распродажу и, соответственно, резкое падение цен.

В результате падение рейтингов страховых компаний практически неминуемо вызвало бы тотальный обвал всех финансовых рынков. И из двух зол финансовая элита выбрала, по ее мнению, меньшее, после чего будировать эту тему было, что называется, чревато, в чем и убедился губернатор (теперь уже бывший) штата Нью-Йорк и бывший гроза Уолл-стрит Спитцер.

Но наложение запрета на обсуждение темы возможной нехватки капиталов страховых компаний и механизмов определения их рейтингов, которые, естественно, остались максимально высокими, поставило всю финансовую элиту перед другой проблемой. Фактически весной 2008 года мировая общественность признала, что независимой (то есть не связанной с субъективным мнением самих финансовых институтов) системы оценки финансовых рынков больше не существует! Это принципиальный момент, один их главных итогов прошлого года, который напрямую не был отмечен в прогнозе, что является некоторым его недостатком. Как следствие, мир вообще, а США особенно (в связи с тем, что кредитный мультипликатор в этой стране один из самых высоких в мире) оказались в тисках одного из самых мощных кризисов взаимного недоверия и, соответственно, ликвидности, уж коли секьюритизация (то есть получение кредита под залог ценных бумаг) была последние годы одним из главных источников наличных денег для практически всех коммерческих структур.

А ведь с учетом колоссального объема американских финансовых рынков, которые много лет ускоренно росли, и по сравнению с рынками реальными, и по сравнению с ростом ВВП отсутствие системы оценки рисков делает совершенно невозможной более или менее нормальную экономическую деятельность. Даже при благоприятных условиях 90-х — начала 2000-х годов некоторые деривативы оценивались исключительно в рамках математических моделей, поскольку реальных рынков для них не существовало. А в условиях уже начавшегося кризиса, когда многими бумагами перестают торговать из-за отсутствия спроса, когда волатильность рынков резко растет, финансовая система начинает отвечать постоянно нарастающими дисбалансами и общим падением стоимости активов (при регулярно возникающих и столь же быстро лопающихся «пузырях» на отдельных рынках) без такой системы ни работать, ни даже просто существовать невозможно. В этой ситуации можно вполне уверенно утверждать, что с весны 2008 года современная мировая финансовая система фактически завершила свое существование.

Отметим, что именно этот момент вызвал начало кризиса в нашей стране, но подробнее мы это обсудим в прогнозе для России.

Вторым принципиальным моментом, занимающим важное место в прогнозе, было рассуждение о взаимоотношении Европы и США в рамках системы «Атлантического единства». Эти отношения действительно играли крайне важную роль в ушедшем году, однако следует отметить, что в реальности только к концу года США сумели «сломать» активность Евросоюза в части попыток заменить доллар на евро в мировой финансовой системе. Еще летом, как раз тогда, когда в условиях острого кризиса ликвидности все основные страны мира, и в первую очередь США, понижали учетную ставку, Евроцентробанк ее повышал.

Единственной причиной такого поведения могло быть желание предложить миру альтернативу доллару, прежде всего в его статусе мировой торговой валюты, а впоследствии, возможно, и в статусе резервной валюты, и даже единой меры стоимости. Но для реализации такого плана необходимо было «пережить» тот период, когда доходы от европейского экспорта в США и другие страны (которые, в свою очередь, экспортируют в США) уже упали, а дополнительные доходы от перехода мировой торговли на евро еще не поступили. Может быть, если начавшийся кризис действительно был бы чисто финансовым, такой план и имел право на существование. Но, как это следует из разработанной нами десять лет назад теории, кризис этот структурный, а значит, характерной его чертой является быстрое падение совокупного спроса, прежде всего в США, а затем и во всем мире. И скорее всего, денежные власти Евросоюза, продолжающие исповедовать монетарные принципы, не учли этого обстоятельства. Как следствие, быстрое падение европейского экспорта и последовавшие за ним депрессионные явления (в прошлом году впервые с момента введения евро ВВП еврозоны за III квартал уменьшился) вынудили руководство ЕС отказаться от своих амбициозных планов. Что и было оформлено осенью, когда, за несколько дней до саммита G20 в Вашингтоне, состоявшегося 15 ноября, Европа подписала капитуляцию, снизив учетную ставку. И продолжила снижать ее и в дальнейшем.

Еще одной важной составляющей частью прогноза были рассуждения о позиции Китая и начале его программы переориентации на внутренний спрос с целью компенсировать падение спроса на китайский экспорт в США. Соответствующий процесс занял серьезное место в мировой экономике, но, судя по всему, и Китай не ожидал такого быстрого падения совокупного спроса в США. В результате экономические показатели этой страны к концу года резко ухудшились.