Теперь его тело напряглось. Сара про себя улыбнулась. Она даже не представляла себе, что ее прикосновения могли так возбудить его. Она еще немного опустила его одежду.

Я прикасаюсь к тебе, Натан.

Переносить эту пытку он больше не мог. Он взял ее руку и положил туда, где больше всего нуждался в ее ласках. Откуда-то из глубины его существа вырвался хриплый стон.

– Стоп! – приказал он. – Просто держи и сжимай, но не… о Сара, теперь все, остановись.

Он говорил таким голосом, словно испытывал сильную боль. Она убрала руку.

– Я сделала тебе больно? – прошептала она. Он снова поцеловал ее. Она обеими руками обвила его шею и тесно прильнула к нему. Когда он стал целовать ее шею возле уха, она опять захотела прикоснуться к нему.

Он перехватил ее руку и положил себе на талию.

– Так я очень скоро потеряю над собой контроль, – прошептал он. – Ты делаешь это непереносимым.

Она поцеловала его шею у самого плеча.

– Тогда я не буду прикасаться к тебе там, Натан. Но взамен ты пообещаешь, что не будешь двигаться так много, когда мы будем заниматься любовью.

Он рассмеялся.

– Ты захочешь, чтобы я двигался, – сказал он, снова притягивая ее к своей груди. – Знаешь что, Сара? – сказал он, жарко целуя ее.

– Что?

– Я сделаю так, что ты будешь умолять меня об этом.

И он сдержал свое обещание. К тому времени, когда они оказались в постели, она уже молила его довести до конца сладострастную муку.

Вспыхнувший в ней огонь страсти не поддавался уже контролю. Натан сделал ей больно, когда овладел ею. Он почувствовал, как плотно она его обхватила, какой горячей она была. В блаженной агонии он растягивал удовольствие. Зная, что она очень чувствительная, он пытался быть нежным любовником и не шевелился до тех пор, пока она сама не стала извиваться под ним.

Она получила удовлетворение раньше, чем он, и передавшийся ему от нее трепет вызвал его собственный исход. За все это время он не произнес ни одного слова, она же все время что-то говорила. Сара без конца произносила нежные слова любви, некоторые из них звучали совершенно бессмысленно.

Когда он, обессиленный, обмяк на ней и наконец обрел способность думать, он увидел, что она плачет.

– Боже, Сара, я опять сделал тебе больно?

– Самую малость, – смущенно пролепетала она. Он приподнял голову и заглянул ей в глаза:

– Тогда почему ты плачешь?

– Не знаю, почему, – прозвучало в ответ. – Было так удивительно, и я была так…

Он поцелуем остановил поток ее слов. Когда он снова заглянул ей в глаза, то улыбнулся. Она выглядела совершенно ошеломленной.

Внезапно он понял, что эта крошка может завладеть его сердцем. Свисток, объявивший о смене вахты, прозвучал для Натана предупреждением. Быть так привязанным к своей жене было слишком опасно, глупо… безрассудно, наконец. Он знал, что любовь к женщине сделала бы его уязвимым. Если он чему-нибудь и научился во время своих эскапад, так это тому, что он должен быть защищенным со всех сторон.

Любовь могла бы погубить его.

– Почему ты хмуришься, Натан?

Он ничего не ответил, просто встал с постели, оделся, не глядя на нее, и вышел из каюты. Дверь за ним тихо закрылась.

Сначала Сара опешила и никак не отреагировала. Муж от нее буквально сбежал. Было такое впечатление, что за ним гнался дьявол.

Неужели заниматься любовью с ней так мало для него значило, что он так поспешно ее бросил? Сара разразилась слезами. Ей нужны были слова любви, а он обращался с ней так, словно она была средством удовлетворения его страсти. Страсть была быстро удовлетворенной, а она – быстро позабытой. Про себя Сара подумала, что, вероятно, с уличной женщиной обращаются лучше, чем с ней. Женщины на одну ночь по крайней мере зарабатывают шиллинг или два.

Она же не заслужила даже слов прощания.

Когда слезы иссякли, она перенесла свою обиду на все, что было на постели.

Она сжала кулаки и, представив, что это была голова ее мужа, ударила в самую середину подушки Натана. Это доставило ей огромное удовольствие. Потом она сжала подушку и крепко прижала ее к груди. Наволочка еще хранила запах Натана.

Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, какой она была жалкой. Тогда она отшвырнула подушку в сторону и принялась убирать в каюте.

Остаток дня она никуда не выходила. Когда каюта стала чистой, она снова надела все то же голубое платье, уселась на один из стульев, раскрыла свой альбом и углем стала набрасывать рисунок корабля.

Рисование помогло ей отвлечься от мыслей о Натане. Мэтью оторвал ее от занятия, когда постучал в дверь и спросил, когда она желает пообедать – с первой или, второй сменой вахты. Она ответила, что предпочла бы подождать и разделить трапезу с тетушкой.

Саре не терпелось узнать, что же команда скажет о ее супе. Аромат, когда она высыпала приправы, был просто чудесным. Она подумала, что суп должен иметь замечательный вкус, поскольку долго парился на медленном огне.

Еще немного, и матросы станут приходить и выражать ей свою благодарность. В ожидании этих визитов она переоделась и причесала волосы.

Очень скоро ее люди станут преданными ей. По крайней мере приготовление супа было крупным шагом в этом направлении. Что ж, с наступлением ночи все они будут считать ее очень и очень достойной женщиной.

С наступлением ночи они все думали, что она собиралась их отравить.

Часы показывали шесть пополудни. Несколькими минутами позже первая смена ввалилась на камбуз, чтобы забрать свой обед. Позади у людей был трудный рабочий день. Палубы были надраены, гамаки вытрясены, сети починены, а половина пушек снова тщательно выдраена. Моряки устали и очень проголодались. И, чтобы насытиться, большинство охотно съели по две тарелки приятно пахнувшего супа.

Им стало плохо, когда и вторая смена съела свой обед.

Сара не имела представления о том, что люди заболели. Поскольку никто из них не пришел, чтобы выразить ей свою благодарность за прекрасно выполненную работу, она начала терять терпение.

Когда в дверь настойчиво постучали, она опрометью бросилась ее открывать. На пороге стоял Джимбо и хмуро смотрел на нее. Улыбка застыла на ее губах.

– Добрый вечер, Джимбо, – начала она. – Что-то случилось? У вас такой несчастный вид.

– Вы ведь еще не отведали супа, леди Сара? – спросил он.

Его очевидная озабоченность была ей непонятна.

– Я собираюсь обедать вместе с Норой, – пояснила Сара. – Джимбо, что за ужасные звуки я слышу?