— Странно, а от вас совсем не пахнет рыбой.

Володя расхохотался.

— Смешно, ей-богу. Мы же и моемся иногда, не только рыбу ловим.

— А вы кого ловите?

— Да кильку, сельдь. Гляньте, подъезжаем куда-то…

Подъезжали к Солнцекамску. Мимо их окна проплыли церкви с колокольней, рынок, полный зевак, затем паровоз громко прогудел и начал тормозить. Вагон Татьяны Константиновны замер перед памятником Ленину.

Тут же понавалило народу — видимо-невидимо. Все, от мала до велика, буквально запрудили улицу.

— Чего это они? — удивился Володя. — Как будто в первый раз поезд увидели.

— Просто по этой улице у них поезда не ходят, — объяснила Татьяна. — У них вокзал на другом конце города.

— Не понял, — нахмурился мичман. — А как же мы едем?

Татьяна пожала плечами с девичьей непосредственностью, мол, сама удивляюсь. И вообще, она ощущала себя как-то странно. Как будто двадцать лет жизни куда-то делись, и в голове не ветер, конечно, а так, легкий сквознячок. И отчество Татьяны как-то отступило от имени и спряталось до лучших времен. Лет на двадцать спряталось.

(«Я как будто влюбилась,» — со смехом воскликнула Татьяна, но не вслух, а так, для отчета самой себе.)

— Я что-то смешное сказал?

— Да нет, — смутилась Татьяна — впервые за много лет то, о чем она подумала, хоть как-то вырвалась на поверхность. — Просто смешно, что вы задумались об этом только теперь.

Поезд вновь отправился в путь. Замелькали километры, проводник пошел по вагону, но оказалось, что во всем вагоне едут нынче только два пассажира — Татьяна и Володя.

— Чай, кофе, кроссворды, — начал проводник.

— Пожалуйста, чаю — и все, — попросила Татьяна.

— И все? — изумился проводник. — Нет, так не бывает. Если уж отправились в путешествие, так будьте добры, отдыхайте по полной программе. Все равно на халяву едете.

— И чего это МПС такое щедрое стало? — пробурчал Володя. — Я пока во Владивосток ездил — три шкуры драли, и на четвертую еще заглядывались. А тут — бесплатно… Знаете что? — осенило вдруг мичмана. — Вы нам шампанского обеспечьте, а?

— Что ж вы так мелко плаваете, товарищ мичман? — укоризненно покачал головой проводник. — Пожалуйте в вагон-ресторан. Татьяна Константиновна, вас можно на минуту? — и он заговорщицки подмигнул.

Татьяна пожала плечами и вышла в коридор. Дверь в купе закрылась и проводник жарко зашептал Татьяне на ухо:

— Вам ни в коем разе нельзя идти в вагон-ресторан в таком затрапезном виде. Вы должны выглядеть сногсшибательно, и я вам в этом помогу.

— Что?

От этого шепота у Татьяны Константиновны вдруг закружилась голова, ноги стали ватными, и сама она как-то обмякла телом и душой.

— Вам совершенно необходимо надеть вечернее платье. Вот такое… — с этими словами проводник распахнул двери соседнего купе, и Татьяна ахнула. Проводник тактично исчез, легонько подтолкнув перед этим Татьяну Константиновну в купе и прикрыв за ней дверь.

Когда Татьяна Константиновна, облаченная в умопомрачительного фасона платье вошла в свое купе, она чуть не упала в обморок. Володя стоял перед зеркалом, поправляя на себе парадный мундир, и показавшаяся за отъехавшей дверью Татьяна явно смутила его своим внезапным появлением. А как только он увидел, в каком виде она пред ним предстала, сердце Володи сладко сжалось и опустилось аж ниже диафрагмы.

— Таня, вы просто… — хрипло выдавил из себя мичман, но закончить фразу, полную восхищения, не сумел — пересохло в горле.

Татьяна порозовела от удовольствия. Так на нее мужчины не смотрели со дня… да, почитай, никогда они на нее так не смотрели. Кому она нужна была с маленькой Анькой на руках? А потом было некогда. Только сейчас Татьяна почувствовала себя красивой женщиной, хотя, если посмотреть правде в глаза, она никогда и не переставала быть красивой.

— Володя, с вами все в порядке? — спросила Татьяна спустя минуту. Все это время Володя стоял по стойке «смирно» и не отводил от Татьяны Константиновны глаз. Даже не моргал.

— А? — очнулся он. — Да-да, простите. Просто…

Володя вновь впал в ступор.

— Что? — губы Татьяны помимо желания расползались в улыбке.

— Ничего, — мичман отмахнулся от наваждения. — Разрешите взять вас под руку?

Татьяна взяла свою сумочку и они отправились в ресторан.

Как ни странно, Татьяне и Володе не пришлось шляться по вагонам в поисках ресторана, из тамбура они попали прямиком в неярко освещенный вытянутый зал с зашторенными окнами, здесь практически не ощущалось покачивание поезда и не слышен был стук колес. Играла негромкая музыка, посетителей не было.

— Знаете, — робко прошептала Татьяна Володе, — мне кажется, что в этом поезде едем только мы вдвоем.

— Добро пожаловать в наш ресторан, — громко поприветствовал клиентов метрдотель, которого Татьяна Константиновна приняла сначала за проводника. — В этот чудный вечер вы — наши первые посетители, вам — лучший столик.

Лучший столик был отгорожен от всего зала невысокой ширмой, расписанной в розовом колорите какими-то цаплями, бамбуком и райскими птицами. Не успели Татьяна и Володя сесть за стол, как зал наполнился шумом — пассажиры потянулись в ресторан по одному, парами и целыми компаниями. Володя выглянул из-за ширмы и присвистнул.

— В чем дело? — полюбопытствовала Татьяна.

— Можете быть спокойны — в поезде мы не одиноки, — с улыбкой посмотрел на спутницу мичман. — Народ валом валит, боюсь, что места не хватит.

Рядом вновь возник метрдотель. Как уже упоминалось выше, он был как две капли воды похож на проводника, если бы не стильная небритость и не белый френч.

— Что будем заказывать? — спросил он.

— А… — начал Володя, и тут же перед ним на белую льняную скатерть легла винная карта и список блюд.

Мичман углубился в его изучение, игнорировав вина самым решительным образом.

— Вы не пьете? — осведомился метрдотель.

— С дамами — только шампанское, — не глядя на распорядителя ответил Володя.

— А вы? — распорядитель обернулся к Татьяне.

— Я тоже.

— Что тоже? — метрдотель округлил глаза. — Вы тоже с дамами?..

— Я вообще из вин предпочитаю шампанское. Оно Новым годом пахнет.

Двойник проводника исчез. В низком толстостенном стакане в самом центре столика, занятого Татьяной и Володей, ярко горела витая свеча лилового цвета. Язычок пламени стоял не дрожа, высотой он был не меньше двух дюймов. Шум за ширмой улегся и превратился в обычный фон, слившись с музыкой.

Молчание между нашими путешественниками затягивалось, и Володя, не зная, как поступить, выпалил: