Глава 11 Гули, Папа Эмеритус IV и группа Ghost

Смеркалось. Вместе с полуденным солнцем уходила и изнуряющая жара. Земля быстро остывала, отдавая накопленное за день тепло холодному свету равнодушных звёзд. Отсидевшиеся в прохладных тёмных местах змеи и злобные тарантулы выходили на свою ночную охоту. Вечный круговорот жора слабых сильными. Сильные, как правило, побеждали, но слабых было всегда больше благодаря чему их вид никогда не пресекался. Чтобы объединиться и завалить сильных у них как всегда элементарно не хватало смелости и мозгов.

— Снова попали на старую локацию, — вслух размышлял Муха, протяжно зевая. — Это серьёзный просчёт главного гейм дизайнера. Локации не должны повторятся.

— А как же бэктрекинг? — возразил Вадик.

— Неистребимое зло! — грустно вздохнул Муха. — Как и одинаковые лица у мобов. Кстати, а вы заметили что нам почти не нужно есть и спать?

— Говори за себя! — рявкнул Бонч-Бруевич, у которого до сих пор саднили раны на лбу полученные при столкновении мотоцикла с одиноким кактусом. — Я вот если сейчас не выпью чего-нибудь крепкого, то натурально завою на луну как Оззи Осборн.

— Я бы на это с удовольствием посмотрел, — слегка повеселел Вадик, вытирая мягкой тряпочкой блестящий бензобак харлея.

— Боюсь это зрелище тебе сильно не понравится, — зловеще предупредил гном. — Вы вообще слышали про гномов оборотней?

— Опа! — оживился Муха. — А вот с этого самого места давай как можно подробней…

— Гномы-оборотни! — Вадик глубокомысленно призадумался, облокотившись о сидение мотоцикла. — А в кого, собственно, они могут обратиться? Разве что в полуслепого крота звездоноса!

— Много ты знаешь! — фыркнул Бонч-Бруевич. — Гномы превращаются в оборотней после того как их сводит с ума проклятое золото. Я видел однажды одного такого. Он полностью утратил гномий облик превратившись в демона и звали его Румпельштильцхен!

— Кстати отличный ужастик! — щёлкнул пальцами Вадик. — Кто же там играл… сейчас-сейчас…

— Дженнифер Энистон, — пришёл на помощь другу Муха.

— Нет, она играла в похожем фильме под названием «Лепрекон».

— Собрались киноманы, — захохотал Бонч-Бруевич. — Электрик Петров и слесарь Иванов. Ну вы и лопухи…

— Лопухи что с тобой до сих пор возимся, — скривился Муха. — Другие бы давно тебя бросили на растерзание наёмным убийцам. Мы итак уже в чёрном списке братьев Кавалера, а тут ещё эти рок ассасины из ZZ-Top.

— А братьям вы что сделали? — изумился гном.

— Да повздорили с одним мелким воришкой гоблином во время концерта он и пригрозил на нас им пожаловаться…

— Да забейте! Гоблины эти те ещё трусы и трепачи. Это он вам пригрозил чисто чтобы свою значимость в воровской гильдии показать. На самом же деле они боятся этих братьев как огня и из-за такого пустяка к ним жаловаться уж точно не пойдут…

— Ну значит одной проблемой меньше… — облегчённо вздохнул Вадик.

Со стороны заброшенной бензозаправки послышались шаркающие шаги.

Муха резко обернулся и тут же вытаращив глаза от страха дрожащим голосом произнёс:

— Ребзя, а к нам ведь гуль идёт!

Вадик молча достал из ремонтного набора мотоцикла самый большой разводной ключ.

— Бей сразу по башке! — посоветовал Муха, вскакивая на ноги и прячась за спиной у воинственно настроенного друга. — Вышиби ублюдку его ссохшееся мозги!

Однако гуль не выглядел агрессивным. Подойдя ближе он остановился на безопасном расстоянии и попытался дружелюбно улыбнуться. Вышло это у него достаточно жутко, ибо губ он отродясь не имел.

На подгнившем обитателе пустошей была надета светлая футболка с принтом пип-боя (круглолицый весёлый блондин похожий на Сергея Есенина показывал отставленный вверх большой палец на фоне оранжево-красного ядерного гриба). На ногах коричневые джинсы и стоптанные старые вьетнамки. На голове видавшая виды бандана защитного цвета. Через левое плечо перекинута бежевая медицинская сумка с вышитым посередине красным крестом.

— Я вижу один из вас ранен, — приятным голосом проговорил гуль. — Я, между прочим, медик. Вот пришёл помочь чем смогу.

Гном осторожно дотронулся до своего саднящего лба.

— Да… мне вот помощь точно не помешала бы. Давай, мужик, скорей обработай мне рану.

Гуль подошёл ещё ближе и Вадик с Мухой отступили к мотоциклу.

— Вам не следует меня бояться, — произнёс незнакомец. — Меня зовут Берт Гуннарссон и я обучался медицине у «Последователей Апокалипсиса», а теперь стараюсь оказывать помощь любым пострадавшим.

— Ага, — процедил сквозь зубы Муха. — Знаем мы таких… последователей… потом спиной к такому повернешься, а он на тебя как прыгнет…

Пожав плечами гуль полез в свою медицинскую сумку и, достав оттуда ватный тампон и непонятную коричневую бутылочку принялся обрабатывать чертыхающемуся Бонч-Бруевичу лоб. Закончив с дезинфекцией, слегка разложившийся медик пустошей наложил на лоб гнома повязку из бинта, обмотав её вокруг его шишковатого лба.

— Вот и всё! — удовлетворённо сообщил Берт Гуннарссон. — До свадьбы точно заживёт…

— Или до похорон! — зловеще усмехнулся гном. — Сколько с меня за оказанные медицинские услуги?

— Уровень вашего здоровья меньше двадцати процентов! — ответил гуль. — Таких пациентов я всегда лечу бесплатно.

— Ёшки-матрёшки! — переполошился Бонч-Бруевич. — У меня здоровье двадцать процентов! А где его можно посмотреть?

— Над вашей головой висит зелёная шкала, а над этой полосою мигает соответствующая цифра! — с готовностью пояснил медик.

— Чуваки, ну-ка поглядите есть ли она у меня? — обратился к друзьям гном.

— Да нет над тобой ни черта, — ответил Вадик, крепко сжимая гаечный ключ и не сводя с опасно выглядевшего гуля настороженного взгляда. — Свистит этот зомбак… видно задурить нас хочет…

— То, что вы не видите свою шкалу здоровья вовсе не означает что её нет на самом деле, — спокойно пояснил гуль. — Вот у вас она шестьдесят процентов, а у вашего друга-панка сорок восемь. Я даже вижу уровень топлива в вашем мотоцикле. И он почти на нуле. Хотите, я вам бензина наберу на автозаправке? Давайте вашу канистру!

— Ладно, — согласился Вадик и, сняв с харлея канистру, бросил её гулю.

Гуннарссон ловко поймал металлическую ёмкость и побрёл обратно к заправке.

— Плакала наша канистра! — горестно сообщил Муха. — Стибрит чувствую сто процентов. За