Он сам входит в порядок причин, он уже трактует их не так, как они виделись ему прежде. Он сам становится тем другим, что прежде являлось ему вдали и обостряло его беспокойство. В нем пробуждается сознание, что именно он есть теперь та цель, к которой он стремился, а значит, он достигает и сознания единства двух природ: человеческой и онтической. Он сам полагает и свое становление, и конечную точку. Следовательно, состояние благодати – на психологическом уровне – есть реализация виртуальности онто Ин-се в повседневно-историческом настолько, насколько это нужно для полноты бытия согласно требованиям экзистенциальной последовательности.

Когда человек реализует это, в нем открывается способность утверждать порядок бытия в Бытии, который остается невидимым для экзистенциального измерения: он есть, но не устанавливает измерение здесь, по эту сторону, и не может его установить, поскольку он есть нечто намного большее. Порядок причины исчерпывает все свои следствия; когда достигается причина сама в себе, тогда уже нет более необходимости в существовании следствий, и они исчезают. Невозможно представить себе то удовольствие, которое испытывается при возвращении в причину.

Свобода неприкасаема и дарует субъекту возможность испытать сверхъестественные удовольствия.

Не от себя я происхожу, а от того, кто меня здесь полагает; с этого момента я весь нахожусь в бесконечном благодарении ему. Однако в этом благодарении я могу действовать, а значит, я – тот, кто принимает на себя максимум ответственности за соответствие логике, установленной этим благодарением жизни, или благодатью в себе. Благодарение существует. Я же начну свою философию и психотерапию с логики дара.

Достигая этого соответствия, я переживаю два опыта:

1) собираемый мною «урожай» изначально не был предусмотрен в таком количестве (вначале я хотел получить десять, а в итоге имею сто);

2) мне открывается доступ в Бытие: я, маленький человек, могу пребывать внутри всего, что есть.

Мой внутренний опыт в момент, когда он предстает в виде логики, со всей очевидностью демонстрирует мне, что только Он есть; но с того момента, как я самореализуюсь в том, к чему Он прикоснулся своей благодатью, я и есть Он и воспринимаю Его как себя[97].

Онтопсихология – это рациональная возможность привести с ответственностью «разумную душу» к открытому взаимодействию с тем, что есть истина.

Песнь Девы Марии: «Душа моя величит Господа…»[98]– это осанна внутри панического любовного слияния. К сожалению, в этих случаях необходим внешний учитель, который разъяснит происходящее, так как соитие с трансцендентным может привести и к саморазрушению: высшая благодать может привести к аннулированию творения. Тогда как улавливать этот великий опыт, находясь под диктатом исторической рациональности? Здесь необходим учитель, который научит пользоваться двойной моралью. Необходимо перевести на рациональный язык холистический опыт.

Многим, но не всем, с момента существования предоставлена возможность войти в состояние благодати.

Бытие зачинает модус существования, естественная цель которого завершается в трансцендентном: существующий из природного трансформируется в сверхъестественное благодаря ответственному исполнению онтической этики в процессе исторического становления, то есть благодаря совпадению логико-исторического «Я» с априорным «Я».

Априорное «Я» есть историческая форма, в соответствии с которой Бытие желает индивидуализироваться.

Если логико-историческое «Я» действует всегда в соответствии с оптимальной формой априорного «Я», то оно неизбежно приближается к видению Бытия, а значит, к постоянному состоянию трансцендентности.

Сокровенной логикой существования является цель – войти как природная норма в сверхприродное. Это было бы возможно, если бы не остановки, не проступки, не экзистенциальная шизофрения.

Монитор отклонения сеет в каждом человеке чувство первородного греха. Как можно решить эту проблему – вопрос науки. Нужно отмежеваться от шизофренического детерминизма, потому что, избавившись от него однажды, субъект уже получает возможность увидеть, как в действительности обстоят дела, стать способным творцом той истины, которая ему принадлежит. В дальнейшем ему встретятся другие опасности, но он сохранит целостным свое единство.

Он сможет действовать во времени, но зарабатывать в вечности. Он пожертвует собой ради одного часа, но обретет себя для вечного, то есть он работает исторически, но зарабатывает метафизически. Каково бы ни было действие, его исполнение – это всегда дар, это всегда Бытие, которое в нем самодетерминируется.

И однажды, когда субъект обретет единство с самим собой[99], он будет способен к истине. Начав игру способности к истине, впоследствии можно встретиться с тем, что есть сокровенность, или Бог, казавшийся прежде кем-то другим.

Порой благодать сопровождает, подобно брачному одеянию, нечто, имеющее отношение к белому эротизму. Это вид natura naturans («природы естества»): природа, подобно роднику, с цикличностью возобновляется. Кажется, что она повторяется, но на самом деле она развивается, усиливается, и субъект растет и переживает новизну жизни. Проблема в остаточном следе культурной и семейной шизофрении, монитора отклонения, негативных семантик, которые вызывают чувство страха и, следовательно, провоцируют субъекта на ошибки.

Когда происходит наполнение, субъект желает открыться, отдаться. Как цветок, достигая момента лимфатического взрыва, раскрывается. Он силен и дарит красоту миру. Так и внутренняя сущность благодати является наполняющей и в то же время щедрой.

Каковы исторические последствия, ожидающие мужчину или женщину, исполненных благодати?

Они сродни цветку, обнаженному, открытому, дарящему, крайне притягательному, волшебному (в том смысле, что в нем есть что-то магическое). Это такой эротизм, который, наполняя, желает дариться; для него все едино, он начинает с плоти и стремится к душе, от личного удовольствия к универсальному порядку: все в этот момент синхронно с порядком всего.