Как самый труд, так и сырой материал и продукт являются здесь в совершенно ином свете, чем с точки зрения собственно процесса труда. Сырой материал имеет здесь значение лишь как нечто впитывающее определенное количество труда. Посредством этого впитывания он действительно превращается в пряжу, потому что рабочая сила была затрачена и присоединена к нему в форме прядения. Продукт же, пряжа, служит теперь только мерилом труда, впитанного хлопком. Если в течение одного часа переработана 1⅔ ф. хлопка, или превращено в 1⅔ ф. пряжи, то 10 фунтов пряжи указывают на 6 впитанных рабочих часов. Определенные, устанавливаемые опытом количества продукта представляют теперь только определенные количества труда, определенные массы застывшего рабочего времени. Они – только материализация одного часа, двух часов, одного дня общественного труда»[322].

Кроме того, при купле-продаже рабочей силы предполагается, что ее дневная стоимость равна 3 шиллингам, что в них воплощено 6 рабочих часов и что, следовательно, именно это количество труда требуется для того, чтобы произвести среднюю сумму жизненных средств рабочего, достаточную на один рабочий день. Если, например, прядильщик в течение одного рабочего часа превращает 1⅔ ф. хлопка в 1⅔ ф. пряжи, то за 6 часов он превратит 10 ф. хлопка в 10 ф. пряжи. Следовательно, а процессе прядения, осуществляемым рабочим, хлопок впитывает 6 рабочих часов. Это же самое рабочее время выражается в определенном количестве денег (золота), т. е. в цене, равной 3 шиллингам. Таким образом, самим процессом прядения к стоимости хлопка присоединяется стоимость в 3 шиллинга (напомним, в данном случае цена хлопка совпадает с его стоимостью).

Какова же общая стоимость произведенного продукта – этих 10 ф. пряжи? В них овеществлено 2 ½ рабочих дня: 2 дня содержатся в хлопке и веретенах, ½ рабочего дня впитана во время процесса прядения. Это же самое рабочее время выражается в известном количестве денег (золота) в 15 шиллингов. Следовательно, цена этих 10 ф. пряжи, совпадающая с их стоимостью, составляет 15 шиллингов, а цена 1 ф. пряжи – 1 шиллинг и 6 пенсов.

Говоря современным языком, такой бизнес неприемлем для нашего капиталиста, поскольку он не обеспечивает получение прибыли. В самом деле, стоимость произведенного продукта равна стоимости авансированного капитала. Вследствие этого авансированная стоимость не возросла, а потому деньги не превратились в капитал. Ведь цена 10 ф. пряжи равна 15 шиллингам, и 15 же шиллингов были израсходованы на приобретение элементов производства данного продукта, или, что то же самое, на факторы процесса труда: 10 шиллингов на хлопок, 2 шиллинга на потребленное количество веретен и 3 шиллинга на рабочую силу[323].

Как заметил К. Маркс, наш капиталист, который кое-что смыслит в вульгарной политической экономии, скажет, быть может, что он авансировал деньги с тем намерением, чтобы получить из них большее количество денег. Но ведь дорога в ад вымощена благими намерениями, а потому у капиталиста точно так же могло бы появиться вполне определенное намерение: добывать деньги, ничего не производя. Поэтому «он начинает грозить. Во второй раз его уже не проведут. В будущем он станет покупать товары на рынке готовыми, вместо того чтобы заниматься их производством. Но что, если все его братья-капиталисты поступят точно так же – где тогда найдет он товары на рынке? А питаться деньгами он не может. Он пускается а поучения. Следует-де принять во внимание его воздержание. Он мог бы промотать свои 15 шиллингов. Вместо того он потребил их производительно и сделал из них пряжу. Но ведь зато и имеется у него теперь пряжа вместо угрызений совести. Ему совсем не приличествует сбиваться на роль собирателя сокровищ, который демонстрировал нам, что может получиться при аскетизме. Кроме того, на нет и суда нет. Какова бы ни была заслуга его отречения, не получается ничего, чем можно было бы особо оплатить это отречение, потому что стоимость продукта, выходящего из процесса, равна только сумме товарных стоимостей, брошенных в этот процесс. Успокоиться бы ему на том, что добродетель есть воздаяние добродетели. Но вместо этого капиталист становится навязчивее. Пряжа ему не нужна. Он произвел ее для продажи. Ну, что же, пусть он продает ее или, что еще проще, производит в будущем только вещи для своего собственного потребления – рецепт, который однажды уже прописал ему его домашний врач Мак-Куллох, как испытанное средство и против эпидемии перепроизводства. Но капиталист упрямо становится на дыбы. Разве рабочий создает продукты только при помощи своих рук, разве он создает товары из ничего? Не он ли, капиталист, дал ему материал, в котором и посредством которого рабочий только и мог воплотить свой труд? А так как наибольшая часть общества состоит из таких голяков, то не оказал ли он своими средствами производства, своим хлопком и своими веретенами, неизмеримую услугу обществу и самому рабочему, которого он кроме того снабдил еще жизненными средствами? Но разве рабочий, с своей стороны, не оказал ему услуги, превратив хлопок и веретена в пряжу? Кроме того, дело здесь вовсе не в услугах. Услуга есть не что иное, как полезное действие той или иной потребительной стоимости – товара ли, труда ли. Но здесь перед нами меновая стоимость. Капиталист уплатил рабочему стоимость в 3 шиллинга. Рабочий возвратил ему точный эквивалент в виде стоимости в 3 шилл., присоединенной к хлопку, возвратил ему стоимость за стоимость. Наш приятель, который только что кичился своим капиталом, вдруг принимает непритязательный вид своего собственного рабочего. Да разве сам он не работал? Не исполнял труд надзора и наблюдения за прядильщиком? И разве этот его труд не создает, в свою очередь, стоимости? Но тут его собственный надсмотрщик и его управляющий пожимают плечами. Однако он с веселой улыбкой уже снова принял свое прежнее выражение лица. Он просто дурачил нас всеми своими причитаниями. Все это не стоит и гроша. Эти и тому подобные пустые увертки и бессодержательные уловки он предоставляет профессорам политической экономии, которые собственно за это и оплачиваются. Сам же он – практический человек, который хотя и не всегда обдумывает, что он говорит в том случае, когда это не касается его дел, но всегда знает, что он делает в своей деловой сфере»[324].

Присмотримся к его бизнесу повнимательнее. Дневная стоимость рабочей силы, потребляемая капиталистом, составляет 3 шиллинга, потому что в ней самой овеществлена лишь половина рабочего дня, т. е. именно потому что жизненные средства, ежедневно необходимые для производства рабочей силы, а стало быть, существования рабочего, стоят половину рабочего дня. Но прошлый труд, который затрачен