На горы опускалась темная холодная ночь.

Войско двинулось дальше уже в кромешной тьме. Идти ночью по незнакомой горной тропе было равносильно самоубийству, но иного выхода не оставалось. По узкому уступу ползла длинная цепочка факелов. В некоторых местах мастера иллюзий зажгли над войском небольшие шарики, излучавшие ровный желтоватый свет. То тут, то там подчас раздавались предсмертные крики сорвавшихся в пропасть; в морозной тишине высокогорной ночи они звучали не просто пугающе, а вселяли настоящий ужас и уверенность в близости собственной смерти.

Над головой Ахтиана плыл маленький, с кулак, светящийся шарик. Мороз пробирал насквозь, ноги с трудом слушались, а ночь все никак не хотела уходить. В голову магу лезли самые неожиданные мысли. Вспоминались далекие годы обучения в Школе Магического Искусства в Элагоне, выпуск, когда молодые маги получали посохи. Это было сто двадцать четыре года назад. Потом был год суровой боевой подготовки, адептов учили не только колдовать, но и уметь защитить себя безо всякой магии. Потом годы странствий, а совсем недавно сапоги привели его в Элагон. Осада – страшный позор, когда выяснилось, что против нежити морок бесполезен. Бегство из города… Ахтиан тогда ехал в одной телеге с умирающим «Водным». Тот до последнего вздоха бредил какой-то Великой Волной, которая должна вырасти из океана и смести всех Проклятых. Когда «Водник» умер, его не стали хоронить, просто сбросили тело в Илдер, чтобы не досталось некромантам. Жуткое было зрелище. Затем ему, неугомонному старику-иллюзионисту, зачем-то понадобилось на восток. Вот так он и оказался там, где сейчас находится: не в теплой казарме пограничного сторожевого поста, а среди ледяных гор, готовых вырвать когтями ночи душу из любого, кто хоть чуть-чуть оступится по дороге к Стальным пещерам.

А упомянутая ночь тем временем отступала на запад, за покрытые вечным снегом склоны. Ледяной ветер срывал с уступов опавший снег, а все выше в горы по узкой обледенелой тропе, с одной стороны которой была отвесная стена, а с другой – пропасть, шли навстречу рассвету люди, не ожидавшие от нового утра ничего хорошего.

Пусть мудрых гномов сборище

Решит, как дальше жить,

А коли не было бы их,

Кого ж тогда спросить?

Поговорка Предгорных гномов

14 июня 652 года.

Лес Хоэр. На границе с Конкром

Прошло пять дней. За спиной путников остались и заснеженный Истар, и озера Холодной Полуночи, и порог эльфийского леса – Западный Хоэр. В этой части Чернолесье состояло из пологих холмов, сплошь покрытых нежно-розовым ковром тимьяна, окруженных, будто хмурой стражей, разлапистыми вязами с черной корой. Мелкие листья расходились волнами на ветру, а цветы издавали ласкающий ноздри аромат. Картнэм знал, что не стоит принюхиваться к этому делано уютному покрову, поскольку стоит утратить внимание, лишь на миг расслабиться, как можно здесь же, посреди хмурых деревьев, забыться глубоким сном. Опытный охотник за «ключами» никогда бы не позволил себе заснуть на тимьяновом холме, а в особенности посреди Чернолесья, где стоит лишь прилечь на траву, закрыть глаза, склонить голову в полудреме, как тут же появятся злобные голодные гоблины, которые не преминут схватить сонных путников и содрать с них живых кожу. Недаром эти холмы назывались в простонародье «гоблинскими пастбищами». Все знают, что нельзя позволять коню щипать тимьян, да умное животное никогда так и не поступит – оно лучше людей чувствует, где притаилась опасность.

Два всадника углубились в чащу. Старые тропы, по которым Безымянный некогда путешествовал, заросли, на их месте возвышались древние деревья, которые стояли здесь никак не менее двух сотен лет, зловеще скрипя ветвями. Странствующий волшебник мог бы поклясться всеми Вечными сразу, что три года тому назад тут и в помине не было этого грозного ясеня-великана, расстелившего ветви по огромному камню, напоминавшему голову тролля. Столь приметный камень маг точно запомнил. Чернолесье, что с него возьмешь – деревья здесь живут по каким-то собственным законам.

Картнэм уже думал, что им позволят перебраться через перевал и доехать до самого Кайнт-Конкра, когда из густых ветвей внезапно раздалось:

– Стой!

Безымянный поспешил остановить Миргора, Ррайер последовал его примеру. Небольшую, поросшую чертополохом поляну окружали старые деревья: исполосованный морщинами дуб стоял рядом с древней ольхой. Под копытами коней, прямо на глазах у изумленных путников начали шевелиться колючие листья, раскрывались бутоны, расцветали ярким пурпуром цветы, состоявшие будто бы из множества подрагивавших волосков. Картнэм догадывался, чего ждать. Люди, живущие у самых границ Чернолесья, поговаривали, что чертополох цветет лишь в местах недобрых, и нужно держаться от него подальше.

– Слезть с коней! – приказал все тот же птичий голос.

Старик вздохнул и спешился; Ррайер также исполнил приказ.

На поляну вышла высокая фигура в стелящихся по земле длинных серебристых одеяниях. Волосы, отливающие бледным лунным светом, казались продолжением плаща.

Картнэм собирался было подойти к незнакомцу и уже сделал шаг, когда прямо перед ним в траву со свистом вонзилась увитая зелеными перьями стрела.

– Ни с места! – спокойно сказал беловолосый эльф. Его лицо выглядело молодым и прекрасным, но суженные глаза были злыми.

Путники оказались окруженными: хоть маг пока не видел лесных воинов, он ощущал, что эльфы со всех сторон. Затаились меж крон, в высокой траве, за толстыми стволами разлапистых дубов. Листья и ветви приносили ему отзвук едва различимого биения не менее двух десятков сердец.

Эльф в серебристых одеждах – судя по всему, это и был Аэссэ-Экайнтэ – подошел к ним. На миг закрыл глаза, к чему-то прислушиваясь. Маг видел, что повелитель лесного народа пытается почувствовать, кто эти путники, пытается разгадать их сущности, заглянуть в их души.

И у него это прекрасно получилось, потому что, когда он снова открыл лазурные глаза, в них появилось отвращение к старому магу в потертой остроконечной шляпе и длинном дорожном плаще и высокому воину, облаченному почти так же – плащ был, а вот шляпа отсутствовала.

Ррайер еще в Истаре, следуя суровым указаниям своего друга-волшебника, привел себя в порядок: теперь он походил на того, кем должен был казаться, если забыть о его скрытой сущности, – красивым человеком с длинными черными волосами, высоким лбом, прямым носом и светло-карими глазами. На поясе у него висела кожаная сумка, в которой хранилось его самое большое сокровище – три склянки с зельем, сваренным для него Картнэмом в Городе Без Лета. Зелье это усыпляло его волчьи инстинкты, и в полнолуние он не совершал чудовищных превращений, оставаясь человеком, полностью контролирующим свое сознание и тело. Отделывался он лишь сильной головной болью…

– Эгары,[12]– брезгливо поморщившись, бросил эльфийский лорд.