Последнее замечание вырвалось у боевого офицера при виде четырёх разновозрастных дам с сигаретами, что уставились на пару туристов весьма недружелюбно. За их спинами просматривалась железная решётка с кодовым замком и узкий проход между стенами. Над лазом красовалась видеокамера, а чуть ниже выглядывал глаз сутулого сонного охранника. Поверх решётки была приколочена кокетливая табличка с тарабарщиной ТП 25 684 и номером телефона. Звонить, договариваться, требовать, предъявлять? В условиях, приближенных к боевым, он бы не сомневался. Но русские бабы, что избу на скаку остановят, да ещё и в горящую лошадь войдут?

То, как повела себя в этой ситуации его спутница, оказалось хлеще.

— Одна из четырёх главных улиц внутри стены Китай-города получила своё название в честь монастыря Николая Чудотворца, основанного на речке Неглинке по левой стороне в самом начале улицы ещё при Иване Калите в первой половине четырнадцатого века… Объяснение того ярко и лаконично, да ещё и логично. Известный писатель начала XX века Алексей Ремизов утверждает, что это — первое заветное имя русской веры, — подходя ближе к тёткам, Лена орала гнусавым голосом, делая вид, что читает с экрана своего смартфона, пока топающий рядом дружок развешивает уши и хочет, давно хочет пивного привала. И вдруг буквально сложилась пополам. — A-а! Свинья ты недорезанная, на хрена-а! Ой, бабоньки, помогите, а-а!

— Эй, ты чего? Скорую помощь тебе, что ли? Рожаешь? Живота-то нет.

— Ой-ой, царица небесная, а-а! — лицедейка вопила так, что высунулся охранник. — Помогите же кто-нибудь! Да чтоб тебя волки съели, урод!

Это замечание относилось, скорее всего, к партнёру, так что Михаил отважился приблизиться. Впятером с сотрудницами офиса они усадили её на строительный ящик у самого входа в непонятное здание. Что делать дальше, разведчик не имел ни малейшего представления. Единственное, что он успел заметить, так это исчезновение аппарата Леонардо да Винчи в джинсовом рукаве её короткой куртки. Подняв на него глаза, авантюристка высунула кончик языка и подмигнула. И тогда он понял. Замысел был груб, но надо полагать, сработает. Адресату большего изящества и не требуется.

— Заинька, миленькая, только не здесь, не здесь!.. Прости, не уследил.

Четыре обитательницы офиса насторожились и переглянулись.

— Эй, девушка, у тебя токсикоз, что ли? Или съела чего-нибудь?

Лена глубоко задышала, вытянула шею, открыла рот, показался язык.

— Нет, только вот тут не надо ничего, мы тут ходим! Вот, блин, мужики, от них все проблемы… — старшая из дам весь праведный гнев переключила на единственного участвующего в мизансцене самца. — Ты чего её по городу таскаешь, если в таком положении?

Дома не сидится? Эй, Василин… Тут женщине плохо, до туалета проводи её… Я тебе дам не положено! Статью про оставление в опасности уголовную знаешь? Ты человек вообще?

Михаилу не пришлось чересчур притворяться, изображая виноватый вид. Ему охотно поверили, что съеденный в сетевом японском ресторане сет из роллов с угрём не нашёл дорогу к желудку. Но если женщина просит что-то экзотическое, как ей откажешь? Минут через пять, сопровождаемая дядей охранником с резиновой дубинкой, из двери показалась умиротворённая и умытая Лена. Универсальная кабинка, к счастью, оказалась не занята никем. Слабенькая, измученная, виновато улыбающаяся… Дамы снисходительно посмотрели на страдалицу, кому приходится ублажать непоседу-мужа.

— Больше у меня такой фокус не пройдёт, — заявила Лена, едва отошли за поворот узкого Никольского тупика, — следующая точка, полагаю, где-то на повороте, зато во все культовые сооружения нам потребуется провожатый в лице духовного сана. Эй, на барже!.. Слышали меня? — она тронула рацию.

— Принято, — ответил полковник. — Рассказывай, как всё прошло?

— Спасибо, командир, живот отпустило, — усмехнулась она в ответ. — В этой конторе вряд ли стоило светить удостоверения. Линза набухла зелёным светом ещё во дворике. Это задворки аптеки. А заодно и часовни. Скверик два на два. Очень старая аварийная липа. Там прямо из трещин асфальта торчит фундамент снесённого здания. На наше счастье, уборная была на первом этаже в северной части аптеки. Ближайшая точка к воображаемой алтарной части часовни Пантелеймона целителя. Надо было бы экспликацию всех зданий в этой части города достать! Ведь сейчас модны реконструкции кварталов на бумаге. Как в бывшем Большом Комсомольском переулке, например. Там нарисованы пятна застройки монастыря Иоанна Златоуста, Успенского собора, построенного Иоанном Великим на свои кровные деньги.

— Что показал аппарат? Ты разобрала?

— Четыре буквы. ЕССЕ. Это латинские буквы. Не гони лошадей, дай мне сообразить, я же не компьютер!

— Упрёк принят тоже, — отозвались в наушнике. — Доложи соображения.

— Мы сейчас находимся во владениях князей Хованских. Начинаясь, как и в Иерусалиме — от Львиных ворот, улица главного святого земли русской шла от Владимирских ворот Китай-города. Запомним на всякий случай, что в русском представлении заместителем Иисуса на наших землях является не римский папа, а любимый Чудотворец. Самый почитаемый святой со времён крещения Руси в днепровских водах. Он в метафизическом смысле указывает Спасителю, куда идти. В обратном направлении. И уже в третьем Риме.

— Quo vadis. В житиях апостола Петра указывается, что во время гонений Нерона тот решил уйти из Рима, но по дороге встретил Иисуса, идущего обратно в столицу. Чтобы быть повторно распятым за братьев своих… — подсказала старательная Рита. — на Аппиевой дороге есть часовня.

— Сейчас я быстро скажу… — заторопилась следопыт. — Священная, она же Никольская. Потому, что заместитель на земле. Управдом. Есть поговорка украинская, старинное присловье. «Батьку, а що буде, як Бог помре? А Микола сеятый на що?». Этим тут объясняется многое. Рит, ты записала второе ключевое слово? А теперь смотрите туда. Миш, поверни камеру. Вы помните, как там у Булгакова? «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим, великий город, как будто и не существовал на свете».

Тучи, карабкавшиеся друг на друга, сжёвывали солнечный свет. Будто миражом библейской Иудеи, над шумным Охотным Рядом кривыми зубами кирпичной надстройки вгрызалась в свинцовое небо догадка о той страшной башне. И пусть всякий справочник моментально остудил любителя мистики напоминанием о том, что это — всего лишь задняя часть аптеки магистра фармации Феррейна, построенной в 1884–1899 годах архитектором Эрихсоном, где при советской власти торговали дефицитными препаратами от всех болезней, а нынче — жирандолями и люстрами. Убого и странно завешанный маскировочной сеткой, под ней прилепился домик в три этажа, куда явочным налётом умудрилась проникнуть охотница за древней тайной.

— Лен, давай ближе к делу. Эмик предупреждает, нас заметили.