— Неплохая, — одобрил Ару. Я подумала — зря, Рош совсем окосел от злости.

Выяснять отношения между собой нам было не время. Канвары догадались, что ружья лишние, побросали их и предприняли попытку штурмовать стену.

Один разогнался и взбежал по откосу, камни под ногами — лапами? — покатились, и канвар с ревом поехал на пузе вниз. Соплеменники отскочить не успели и полегли как кегли. Один отполз, второй поднялся, взял ружье и методично принялся избивать незадачливого покорителя вершин. Бил он зверски и прицельно, но башка у монстров была железобетонная. Канвар вскочил, выхватил ружье и вытянул агрессора по шее, а когда тот с воем подпрыгнул, улучил момент и столкнул его вниз по уклону.

Канвар не разбился и даже не покалечился, поднялся, начал орать и размахивать кулаками, после чего убрался на побережье. Двое оставшихся смотрели на маяк и, мне показалось, отчетливо нас видели.

— Одним залпом? — предложил Рош, и Ару задумался.

Я задержала дыхание. Да или нет? Матросы вряд ли пойдут разбираться, кто прикончил канваров, но выстрел привлечет внимание к маяку. Сомнительно, что они к нам тоже полезут, но что если есть иные методы добить нас, кроме стрельбы? Газ, тут газ…

— Ждем, — покачала головой я. — Шансов влезть сюда у них не так много.

В следующие минут двадцать я выяснила, что канвары, отдельные особи, способны делать выводы и обучаться, пусть и медленно. Один уже не взбегал, а пытался то зайти, то заползти, второй стоял в стороне, чтобы снова не быть сбитым. Потом они поменялись местами, но выше пятой части пути по склону проделать им не удалось.

— Хороши бы мы были, если бы выстрелили, — заметил Ару, глядя вслед расстроенным канварам. — Думаете, вернутся?

— Думаю, да, — пробормотала я. — Они забудут через час, как пытались сюда залезть. Но ход неплохой…

— Какой ход? — переспросил Ару, но я уже направилась к люку. Туда залезли все, кто мог двигаться, и я только молилась, чтобы уцелела лестница и никто не зажег свет.

Первое, что я увидела, откинув люк, был мокрый как мышь Бриан, а второе — сапог, пролетевший в полсантиметре от моей головы. Я не успела заорать, что вода была нужна нам как воздух, потому что сапог просвистел обратно и попал на этот раз четко в цель. Бриан, подавившись криком, рухнул с лестницы, а я обернулась к Рошу, и, черт меня возьми, он довольно улыбался во все оставшиеся в его возрасте зубы.

— Лестница еле живая, идиоты! — проорала я почти беззвучно. Но лестница уцелела, Бриан тоже, все выбирались, щурясь на свет, Мишель кинулась мне на шею, я заметила, как Рош сжал ружье, а Ару заступил между ним и взбешенным Брианом.

Бриан не хотел портить отношения со стражником даже сейчас.

— Я до тебя доберусь, вшивый паяц, — прошипел он Рошу, потирая ушибленную сапогом скулу.

Симон вылез последним, с обиженным лицом вручил мне мокрые, не сказать чтобы отстиранные пеленки, вытащил из-за пояса туфлю, снял вторую и очень недовольно кинул их Люсьене. На правой ноге Симона красовался сапог, и прежде чем подобрать второй, отлетевший в сторону, он мрачно мне пояснил:

— Этот протекает.

Черта с два. Еда есть, воды нет. Сейчас самым большим моим страхом было услышать, как матросы колотят бутылки. Вряд ли у них полно выпивки, многое еще и побилось по пути в крепость, и когда вино у них кончится, а кончится оно скоро, они начнут вымещать зло на таре.

Черт, черт, черт.

Чтобы отвлечься, я отправила женщин в нишу, приказала вымести оттуда камни, посмотрела, куда пристроить свечу. На небольшом уступчике, и я даже предполагала, что свет не будет виден снаружи, но понятное дело, проверять я не хотела. Мишель охотно помогала, Анаис занялась нашим обедом.

Пить хотелось всем. Я подошла, проверила прочность ткани мешка… безнадежно. Да, он порвался по шву, но где гарантия, что веревка из мешка выдержит вес человека, если мне и удастся располосовать его так, чтобы благополучно спуститься? Или — подняться, если я решу воплотить в жизнь другой план?

— Что за дерьмо? — услышала я раздраженный голос Анаис и обернулась. — Валер, сколько хлеба у нас оставалось?

Она стояла, держа в одной руке нож, в другой — буханку, от которой уже успела отрезать, и я не сразу поняла, что она имеет в виду.

— Мясо режь, — проскрипел Мижану. — Мне — мясо!

— Без воды ты на стенку полезешь с мяса, — рявкнула на него я и посмотрела на хлеб. Сколько оставалось — пять буханок? — Вроде пять, — неуверенно ответила я. — Но не четыре точно.

— И куда она делась?

Анаис смотрела мне в глаза обвиняюще, я — ей, причем обе мы понимали, что сама по себе такая огромная буханка пропасть никак не могла и сожрать ее в одиночку нельзя было тоже. Сухомятку, так, чтобы никто не заметил?

— Когда вы лезли в подземелье, — спросила я, — сколько их здесь лежало?

Анаис пожала плечами. Разумеется, за хлебом никто не следил. По крайней мере, уцелела нога.

— Отнеси ее туда, где младенцы, — негромко посоветовала я, и Анаис замахнулась, чтобы повторить свой фирменный злобный удар ножом по столу, но — тут был камень. Так, под общее молчание, провожаемая голодными взглядами, она унесла ногу в нишу, где уже устроились Жизель и Люсьена с детьми.

Нам позарез нужна вода. Ночью, как стемнеет, мы обязаны предпринять вылазку. Какими угодно силами и средствами.

Я взяла свой кусок, еще один и пошла к Фредо. Он встретил меня спокойной улыбкой, которая мне не понравилась совершенно, и которая не пропала, даже когда внизу, на самом берегу, заорали канвары с матросами и трубно заголосили какие-то звери. Канвары вопили испуганно, матросы, которые не могли зрелище пропустить, восторженно, и, конечно, они сделали несколько выстрелов, чтобы канвары не вздумали лезть в крепость. Ару и Рош разошлись на посты.

— Как ты? — стараясь, чтобы ответная улыбка была искренне-заботливой, а не тревожной, выдавила я и села. — Прости, но воды у нас… нет.

— Молчащие милуют тех, кто смотрит с надеждой, — произнес Фредо. Есть он не стал, отломил небольшой кусок, остаток протянул мне обратно. Скверный знак. — Не беспокойся за меня, брат.

Я отыскала доктора среди остальных. У нас есть доктор,