После удаления Тюрго в финансах водворилась настоящая анархия. Ни Неккер, ни Калонн, ни Ломени не достигли положительных результатов. Реформы, проведённые за это время, половинчаты и не удовлетворяют никого, разве самих министров. Доверие к королевской власти давно ослабло. Финансы приходят всё в большее расстройство: займы не покрывают дефицита, который достиг ста девяноста восьми тысяч ливров в год — отчасти вследствие неумелого управления финансами, отчасти по причине расточительности королевы и щедрых даров, которые король под давлением окружающих год за годом расточал принцам и придворным. Правительство почувствовало, что оно не в состоянии справиться с затруднениями, и увидело необходимость обратиться за помощью к обществу. Вот почему была предпринята попытка реформировать областное и местное самоуправление, но всё это делалось так неумело и половинчато, что реформа снова никого не удовлетворила. В общем, страна катится в пропасть, народ нищает. Вот увидите, это ничем хорошим не кончится! Случится то, что наши монархи не могли представить и в самых страшных видениях. Грянет революция.

— Революция? — удивилась женщина. — Это очень странно! Мне кажется, народ любит своих господ.

— Любит… до поры до времени, пока ему не предложат лучшую жизнь, — парировал граф. — Я знаю многих достойных людей из оппозиции монархов, которые ждут своего часа. И дождутся, будьте уверены.

Женщина подалась вперёд, стараясь разглядеть лицо нового знакомого в сумерках кареты.

— Скажите, не эти ли люди освободили меня? — спросила она, с нетерпением ожидая ответа, и тут же его получила.

— Эти люди относятся к вам с большой благосклонностью. Они не допустят, чтобы достойные члены общества сидели за решёткой, а развратницы указывали, кому раздавать портфели министров.

Графиня улыбнулась, понимая, о ком идёт речь. Пресловутая герцогиня де Полиньяк, которой Жанна всегда страшно завидовала, не раз надавливала на королеву, проталкивая в министры своих родственников.

— Вы согласны со мной? — Он приблизил к ней лицо.

— О, да, разумеется, — отозвалась женщина. — И я рада, если достойные люди займут место вероломных правителей.

Гаше взглянул в окно, отодвинув красную бархатную занавеску — любимый цвет графини.

— Мы уже подъезжаем к поместью. Скоро вы вступите на порог своего нового жилья.

В голове у Жанны юлой вертелся вопрос, чем она будет платить за него? Или те люди, о которых с таким восторгом говорил граф, уже расплатились с ним? Она никогда не верила в бескорыстие, и поэтому предложение де Гаше пожить в пустом имении казалось ей невероятным. Экипаж несколько раз дрогнул на немощёной дороге и замер. Мужчина первым выскочил из кареты и предложил руку даме. Она осторожно спустилась, вдыхая свежий воздух.

Небо было затянуто тучами, но дождь кончился. Граф зашагал по мокрой земле, оставляя следы. Жанна пошла за ним. Де Гаше открыл калитку и жестом пригласил её войти. Оказавшись на участке, женщина вскрикнула от удовольствия. Одноэтажный коттедж, напоминавший сказочное жилище гномов, утопал в зелени. Он походил на её собственный домик во Франции, где она несколько месяцев счастливо жила с Клотильдой. Возле очаровательного строения раскинулись клумбы, но цветы уже пожухли. В маленьких фонтанчиках с позеленевшей водой резвились красные рыбки.

— Весной и в начале лета здесь веселее, — виновато сказал де Гаше. — В такое время гораздо уютнее в комнатах. Не желаете осмотреть жилище внутри?

С какой-то внутренней дрожью Жанна ступила на порог. Пахло сыростью. Было видно, что здесь действительно давно никто не появлялся.

— Сейчас придёт горничная, которая приготовит вам обед, растопит камин и уберёт в комнатах, — пояснил граф. — Вы увидите, как всё изменится, когда она смахнёт вековую пыль.

Миновав узкую прихожую, графиня прошла в гостиную. Софа из орехового дерева, светло-коричневого цвета, обитая голубым шёлком, прошитым золотыми нитями, стояла почти у самого окна, скрытого под голубыми бархатными портьерами. Стулья, тоже из орехового дерева, были обиты голубым шёлком и окружали круглый стол, покрытый голубой скатертью. Небольшой шкаф был доверху забит книгами в красивых кожаных переплётах, тиснённых золотом. Жанна вытащила одну и сразу чихнула, смахнув пальцем толстый слой свинцовой пыли.

— Вольтер, — прочитала она с удивлением и повернулась к другим книгам. — Дидро, Руссо! О, да вы вольнодумец, мсье Гаше!

— В наше время стоит читать только этих авторов, — парировал граф. — Остальное — пустота. Вы знакомы с их сочинениями?

Графиня вынуждена была признаться, что не имела такой чести, только слышала о них.

— Когда вы прочитаете, — Гаше настоятельно сунул ей в руки томик Руссо, — и разберётесь во всём, о чём здесь говорится, сразу поймёте, что я прав.

— О да, я обязательно прочитаю! — Жанна рассмеялась. — До этого у меня не было времени заняться самообразованием. То водоворот светской жизни закружил меня, то тюрьма… Знаете, в таких условиях как-то не до книжек.

— Кстати, как ваша собственная книжка? — вдруг поинтересовался Гастон. — Она может оказать нам всем огромную услугу. Если рукопись готова, нужно начать переговоры с издательством. Я знаю одного редактора, готового хорошо заплатить за подобные вещи.

— Книга давно закончена, я снимаю копию. Думаю, она может мне пригодиться, — ответила графиня. — Я вполне готова переговорить с вашим издателем.

— Вы всё правильно делаете. В ближайшие дни я устрою вам встречу. — Граф слегка вздрогнул, услышав звон дверного колокольчика. — Наверное, это Мария, ваша горничная. Не волнуйтесь, что вы не сможете общаться. Отец Марии — француз, постаравшийся, чтобы дочь владела его родным языком.

Жанна облегчённо вздохнула. Впервые за много лет она почувствовала настоящее плечо. За неё думали, решали, о ней заботились. Разумеется, хотелось жить на широкую ногу, купаясь в деньгах, и ни в чём себе не отказывать, однако женщина понимала, что сейчас она не могла себе этого позволить. Люди, вытащившие её из заключения, были уверены, что никаких бриллиантов она не брала. Они думали, что всё это интриги королевы и её любовника, кардинала де Рогана. Графиня как могла старалась убедить их в этом. Что же они подумают, если она, бедная, несчастная изгнанница, приехав в чужую страну, напропалую станет разбрасываться деньгами? Нет, нужно затаиться и ждать своего часа. А он скоро наступит — это уж как пить дать.

— А вот и Мария. — Гастон похлопал по плечу девушку в белом чепце с широким лицом, курносым носом, усыпанным веснушками, высоким гладким лбом, серыми глазами навыкате и мужеподобной фигурой. — Будьте уверены, дорогая графиня, эта особа знает своё дело. А это, Мария, твоя госпожа Жанна де Ла Мотт.

Мария хитро улыбнулась, сделала реверанс, и Жанна подумала, что эта девка всё о ней знает и вряд ли уважает так же, как граф. Ну ничего, её дело маленькое — убрать и приготовить. Если она надумает совать нос в дела, которые её не касаются, — мигом вылетит отсюда.