Зная, что в какой-то момент она оближет губы и попробует меня… Черт. Даже сейчас это делает меня твердым, как гребаная сталь.

Не в силах остановиться, я открываю следующее приложение, моя потребность знать невыносима.

Это приложение отличается от того, которое мы с ребятами используем, чтобы следить друг за другом. Я не хотел рисковать, зная, что я делаю. Они уже подозревают слишком много.

На поиски уходит вечность. Маленькое колесо в середине экрана дразнит меня дольше всего, прежде чем появляется карта, медленно приближающая местоположение к югу от города.

— Черт возьми, — выдыхаю я, когда он, наконец, останавливается, сообщая мне ее точное местоположение.

Она всего в полутора часах езды.

Черт.

Я не должен был смотреть.

Я убедил себя, что они будут на другом конце страны или что-то в этом роде. Слишком далеко, чтобы я мог что-то сделать.

Я бросаю взгляд на огромные серебряные часы, которые занимают почти всю заднюю стену гостиной.

Одиннадцать вечера.

Если бы я ушел сейчас…

Количество выпитого пива совершенно не влияет на мое решение, когда я врываюсь в свою спальню, сбрасываю одежду, в которой был весь день, и бросаюсь под душ.

Я заканчиваю всего за несколько минут, и менее чем через четверть часа я стою в лифте, направляясь в подземный гараж, сжимая в руке ключи от своего Ferrari и твердо думая о своем призе.

Верхний свет оживает, когда я толкаю дверь и вхожу в огромное помещение, где в настоящее время находится только, моя коллекция автомобилей и коллекция Деймона.

Моя машина загорается, когда я подхожу ближе, и, прежде чем я успеваю продумать процесс ее запуска, я жду, когда откроются ворота, и нажимаю ногой на акселератор, направляясь к месту назначения, которое я уже подключил к GPS.

* * *

Мне требуется всего час, чтобы добраться до ее местонахождения, и когда я уверен, что нахожусь в нужном месте, я оставляю свою малышку в темном убежище и с трудом выбираюсь наружу.

Мои напряженные мышцы отказываются расслабляться, когда я двигаюсь, мое сердце колотится в груди так сильно, что мои руки дрожат от желания добраться до нее.

Блядь. Это неправильно.

Все это невероятная хуйня.

Я не должен был быть здесь.

Я не должен был, блядь, преследовать ее, как гребаный неудачник.

Я действительно не думаю, что это то, что имел в виду папа, когда соглашался на все это. Но в одном он, возможно, был прав, так это в том, как сильно я ее хочу.

Потому что, черт возьми.

Мои яйца болят, мой член напрягается под свободной тканью спортивных штанов, которые я ношу, и мои ногти впиваются в ладони от желания почувствовать ее извивающееся тело подо мной.

Мама всегда предупреждала меня, что у меня навязчивый характер, как у моего отца. Я не видел этого в детстве. Черт, я этого не понимал.

Я не думаю, что у меня когда-либо было это до этого самого момента.

Ветка хрустит у меня под ногой, и я оглядываюсь на свою машину, зная, что мне следует вернуться в нее, поехать домой и притвориться, что ничего этого никогда не было.

Что я никогда не устанавливал камеры в ее комнате однажды ночью, когда она крепко спала. Что я гарантировал, что смогу выследить ее, куда бы она ни пошла, чтобы я всегда мог найти ее, в опасности ли она или даже если она просто убегает от ненормального психа — меня. И я, конечно, не должен был просто сдаваться и принимать судьбу, которую те, кто выше нас, решили за нас.

Она должна быть чем-то большим, чем просто работой. Она — это больше, чем работа. Я могу признаться в этом самому себе. Но, тем не менее, это работа, и мой отец, босс, ожидает, что я выполню ее.

Это то, для чего он меня воспитал. То, чему он меня обучал.

Быть солдатом, быть состоявшимся, принимать свое наследие, сосредотачиваться на своем будущем, моем наследии… это было моей первой настоящей навязчивой идеей. Ну, после «Лего» и футбола. Но даже сейчас. Это никак не связано с моей потребностью в ней. Неотфильтрованная, иррациональная, опасная одержимость, которую я испытываю к женщине, которая, возможно, лжет всем нам, а может, и нет. Который может представлять угрозу для нашей империи. Женщина, которая могла бы поставить меня на гребаные колени, если я не буду очень, очень осторожен с ней.

Сквозь деревья виднеется хижина. Мягкий свет снаружи освещает его в темноте, и когда я подхожу ближе, я понимаю, что часть этого света на самом деле исходит изнутри.

Мои шаги немного замедляются при мысли о том, что внутри все еще бодрствуют.

Остановившись за деревом, чтобы мое приложение могло более точно определить ее местоположение, я направляюсь к хижине, а точнее, к открытому окну в самом конце огромного деревянного здания.

Моя потребность в ней намного перевешивает риск быть пойманным, поэтому, не раздумывая ни секунды, я поднимаюсь и вхожу в темную комнату, чтобы найти именно то, на что надеялся: ее спящую фигуру посреди огромной кровати.

Глава 18

ЭММИ

Для отдыха с кучей взрослых я на удивление хорошо провожу время. Хотя, возможно, это просто видеть заразительное счастье на лице моего отца.

Сегодня было все, на что я надеялась для них обоих.

Это было расслабленно, полно любви и смеха. Папе даже удалось заставить своих друзей в основном вести себя прилично. Хотя тот факт, что все они здесь со своими подругами и женами, помогал держать их в узде.

Когда я, наконец, падаю в постель, уже поздно, и я устала после того, как рано встала с Пайпер и другими женщинами, чтобы подготовиться. Я уступила и позволила Бифф сделать мне макияж, пока Данни принялась за завивку всех наших волос.

К концу даже я могла признать, что я выглядела как вполне обычная подружка невесты. Даже симпатичная. Было странно видеть себя одетой без тяжелого черного макияжа глаз и темно-красных или фиолетовых губ.

Платье, которое мы выбрали для меня, сидело как вторая кожа, подчеркивая мои изгибы и делая меня похожей… ну… на девушку.

При этом я была более чем счастлива избавиться от всего этого, как только Пайпер дала мне добро.

Занавески на окне колышутся от порыва ледяного воздуха.

Погода сегодня была идеальной для запланированной Пайпер рождественской свадьбы. Сильный мороз этим утром означал, что утренние фотографии были более чем праздничными, и все выглядело так, будто все покрыто снегом, а днем солнце было таким ярким, что было трудно не щуриться