class="p1">Поскольку с утра я выпил только апельсиновый сок, то по возвращении позавтракал, полистал «Таймс» и принялся ждать. Проблема с ожиданием в том, что вы всегда торопите события. На то, чтобы снять отпечатки и сравнить их с имеющимися, полицейским понадобится, по моим прикидкам, от одного часа до восьми, тем не менее, вытерев пыль в кабинете, вырвав страницы из настольных календарей, заменив воду в вазе на столе Вулфа и разобрав почту, я ждал, что телефон зазвонит в любую минуту. Вы просто ничего не можете с этим поделать, особенно когда у вас нет веских причин делать ставки на то, что вы ожидаете. Если отпечатки не совпадут, то мы влипли и уже ничто на свете не поможет нам отработать полученные от клиента деньги. Если они совпадут, то мы наметили уже три или четыре варианта дальнейших действий.

Вот так я и ожидал. Я открыл почту и просмотрел ее, прежде чем положить письма под кусок нефрита на столе Вулфа, но понятия не имел, что в ней. Одно письмо, не отправленное по почте, действительно привлекло мое внимание. Мы с Солом решили, что отпечатков почти наверняка хватит, и не стали снимать их с красного кожаного кресла. Мы достали простыни из шкафа и накинули их на него, и сейчас это выглядело довольно глупо. Я снял простыни, сложил их и убрал в шкаф. Какого черта, как сказал бы отец Эми, ведь я на страже. Вернувшись в кабинет, я, наверное, в десятый раз после завтрака посмотрел на часы. Они показывали 10:38, и я решил, что следует еще раз трезво и спокойно все взвесить. Во-первых, нужно смириться с тем, что если отпечатки не совпадут, то лишь через день, а то и через два позвонит какой-нибудь низший чин и скажет, чтобы я приезжал за оставленным барахлом. Если они все-таки совпадут, то, скорее всего, лейтенант Роуклифф или сержант Стеббинс позвонит мне часа в два-три и скажет, что я должен срочно приехать. Тогда…

Задребезжал дверной звонок, я пошел открывать и увидел на крыльце Кремера и Стеббинса.

Обычно при виде пары полицейских, стремящихся проникнуть в наше жилище, я не теряюсь. На сей же раз, когда я открывал дверь, в голове у меня свербила лишь одна мысль: отпечатки совпали и, следовательно, Элинор Деново убил Флойд Вэнс. А между тем мне следовало сообразить, что не зря они нагрянули за двадцать минут до одиннадцати, поскольку прекрасно знали, что Вулфа в это время не будет на месте. Поэтому я должен был хотя бы нацепить дверную цепочку, чтобы вести переговоры через щель шириной два дюйма, поскольку, чтобы войти на законном основании, им потребовался бы ордер, а у них его не было. Я же настолько обрадовался при виде Кремера и Стеббинса, что, забыв про осторожность, распахнул дверь, да еще, должно быть, улыбался во весь рот. Правда, улыбался я недолго. Стеббинс, отстранив меня плечом, ворвался в прихожую, устремился к лестнице и, не мешкая, припустил вверх по ступенькам.

Полицейский в доме, скажу я вам, – это совсем не то, что полицейский вне дома. Если он вошел в дом на законном основании, а я сам открыл дверь и впустил Стеббинса, то вам остается только смиренно сидеть и строчить жалобы в Верховный суд. Даже сумей я опередить их – а как я мог это сделать, если лифт находился наверху? – что бы это дало нам? Я отправился на кухню, рассказал о случившемся Фрицу и уже после этого стал неспешно подниматься в оранжерею.

Чтобы пройти три помещения – теплое, умеренное и холодное – по проходам между скамейками, не останавливаясь перед цветущими орхидеями необычных расцветок и формы, нужно воистину быть чем-то одержимым. Представляете, что со мной творилось? Войдя в горшечную, из которой доносился голос Кремера, я застал следующую картину: Вулф в желтом халате сидел на табурете возле большой скамьи с рассадой. Теодор застыл у стеллажа с горшочками, а чуть правее высился Стеббинс. Кремер же стоял посреди комнаты и по непонятной мне причине держал свою фетровую шляпу в руке. Глядя прямо на Вулфа, он громко говорил:

– …Задержать вас как важных свидетелей, пока я не получу ордера. Тогда я наконец упрячу вас за решетку. Ну, что вы теперь скажете?

Вулф не пошевелился, только перевел взгляд на меня:

– У тебя есть жалобы, Арчи?

– Только на их дурные манеры. В следующий раз я их не впущу.

Вулф снова посмотрел на Кремера:

– Мистер Кремер, повторяю: в этом помещении я не стану разговаривать о делах. Если вы подождете в кабинете, то в одиннадцать я спущусь. Если же осуществите свою угрозу и увезете нас в полицию, то отвечать мы не станем и свяжемся с нашим адвокатом. Когда он придет, мы поговорим с ним наедине, и в сегодняшнем выпуске «Газетт» и в завтрашних утренних появится сообщение о том, что Ниро Вулф и Арчи Гудвин разоблачили убийцу Элинор Деново и передали все улики в полицию, после чего в знак признания их заслуг перед налогоплательщиками обоих сыщиков арестовали и упрятали за решетку, откуда их пытается вызволить под залог верный адвокат… Арчи, подойди, пожалуйста, сюда. В этой карточке на Miltonia charlesworthi что-то напутано. Проверь, пожалуйста.

Я подошел, взял у него из рук карточку и хмуро уставился на нее.

Да, Кремеру я бы сейчас не позавидовал. С одной стороны, поскольку я доставил ему письмо и коробки, мы с Вулфом и впрямь становились важными свидетелями по делу при условии, конечно, что отпечатки и впрямь совпали. С другой же – вздумай он осуществить свою угрозу и забрать нас в участок, он потом и в самом деле станет всеобщим посмешищем. Если же они со Стеббинсом решат ждать до одиннадцати, чтобы спуститься с нами в кабинет, то сесть здесь им было негде, а стоять, может быть, и нормально для сержанта, но не для инспектора.

Стеббинс пробормотал себе под нос:

– Черт возьми, у меня просто руки чешутся сбить его с этого табурета! – Он взглянул на Кремера. – Может, все-таки заберем их с собой и вправим мозги до появления адвоката?

Кремер, следует воздать ему должное, был отнюдь не дурак. Далеко не дурак. Должно быть, именно Стеббинс подал ему эту блестящую мысль – явиться к нам и ворваться в оранжерею до одиннадцати утра. Кремер мотнул головой в направлении двери, коротко пролаял приказ, и сержант безропотно повиновался. Остановившись перед дверью, он распахнул ее, пропустил Кремера, потом последовал за ним, оставив дверь нараспашку. Теодор закрыл