Дуня сидела сразу за водителем, а деда Афанасий по-прежнему не видел, хотя был уверен, что старик здесь, возможно, лежит на заднем сиденье микроавтобуса.

– Дик! – послышался голос старшего группы. – Сбей его!

Машина ещё раз свернула.

Рокот настигающего мини-вэн вертолёта стал приближаться, нарастать.

На бедро Афанасию наступили, чьи-то руки схватили с пола в конце салона длинную картонную коробку, вылущили из неё трубу ПЗРК российского производства – «Стрелу Дух». Точно такими же вооружили и экипаж «Ила», на котором группа Афанасия возила «Коршун».

Машина остановилась.

«Собьют, суки!» – мелькнула мысль.

«А вмешаешься – убьют!» – пришла вторая.

Третья была героическая: двум смертям не бывать!..

С визгом и стуком откатилась дверца салона. Вооружённый зенитно-ракетным комплексом здоровяк выскочил из машины, за ним ещё один, облегчая тем самым Афанасию задачу. Он уже разогнал сердце, настраиваясь на неравную во всех отношениях схватку, и с внутренним криком: р-ра! – взвился в воздух, сквозь боль в застывших мышцах и нежелание тела двигаться!

Всего в кабине микроавтобуса сидели шесть боевиков!

Двое выбрались из салона, двое следили за ними и за вертолётом, не отрываясь от окон фургона, ещё двое – водитель и старший группы по имени (или кличке) Джонс наблюдали за первыми двумя, забыв о своём бесценном грузе. Поэтому Афанасий, прекрасно обученный бою в замкнутом и тесном помещении, получил преимущество, о котором и не мечтал.

Первым огрёб своё длинноволосый боевик, сидевший рядом с Дуней, которая тоже приникла к окну с заклеенным скотчем ртом и связанными за спиной руками. Афанасий не щадил своих пленителей, зная, что бойцы такого уровня отлично держат удар. Его тычок сложенными вместе пальцами («копыто горного козла») в шею, в сонную артерию здоровяка, сделал своё дело: боевик даже не дёрнулся, заваливаясь лицом вниз, на плечо Дуни.

Второй, расположившийся на втором ряду сидений, лишь удивлённо повернул голову, вернее, начал поворачивать, когда ему в висок воткнулся кулак Афанасия, повёрнутый таким образом, что главным остриём атаки стали костяшки пальцев.

Парня бросило к окну, но Афанасий уже не следил за ним, счёт шёл даже не на секунды – на десятые доли секунды, и надо было успеть десантироваться из машины, чтобы не дать выскочившим ранее выстрелить из ПЗРК.

Деда он так и не разглядел, хотя показалось, что на заднем сиденье микроавтобуса и впрямь лежит чьё-то тело.

Джонс не успел отреагировать на его бросок. Он был занят происходящим снаружи не менее остальных и смотрел сквозь полуоткрытую дверцу кабины вверх, на метнувшийся к полю вертолёт; это был новейший российский «шестидесятый», способный летать со скоростью под четыреста километров в час и перевозить взвод солдат.

Первой мыслью Афанасия была: не успел, сбили!

Однако труба ПЗРК всё ещё была на плече стрелка, ракета из неё не вылетала, и вираж-пике вертолёта означал, что его пилоты поняли угрозу и выполняли противоракетный маневр.

Удар в плечо развернул стрелка чуть ли не на девяносто градусов. И хотя он успел выстрелить, огненная стрела ракеты пронеслась в стороне от садящейся на поле в режиме форс-мажора винтокрылой машины. В воздух поднялась туча листьев, вырванной с корнем травы и грязевых брызг.

Второй удар – в глаз! – отбросил стрелка на груду камней, лежащих на поле, выключив его окончательно. Но его напарник хоть и промедлил на секунду, моментально вытащил пистолет с глушителем, и Афанасий, заметивший этот момент, – зрение обострилось невероятно! – нырнул ему в грудь, сбивая с ног и пытаясь перехватить руку с оружием.

Противник оказался жилистым, сильным и быстрым. Драться он умел, демонстрируя перехваты класса «шаткий палубный настил» (парень, очевидно, служил в бригаде «морских котиков»), но ему мешало, как ни странно, наличие пистолета (отечественный «стечкин», надо же, отоварились где-то), который он пытался сохранить и выстрелить в противника, и Афанасий воспользовался этим, применив грубую силу: сжал руку боевика на рукояти пистолета с такой яростью, что буквально раздавил ему пальцы!

С тихим гортанным вскриком парень выронил пистолет, попытался отскочить, но Афанасий удержал его за отвороты куртки и крутанул вокруг себя, помня, что за спиной стоит машина и в ней двое наверняка вооружённых людей.

Он не ошибся. В спину боевика с противными мокрыми шлепками вошли три пули, он вздрогнул, переставая сопротивляться, но Афанасий продолжал удерживать его, уже мёртвого, ожидая продолжения стрельбы, но её всё не было, и вдруг мотор фургона взвыл, грохнула дверца кабины, закрываясь, и машина, буксуя в грязи, поползла через поле к белому вертолётику, готовому подняться в небо.

Афанасий отшвырнул тело боевика, бросился вслед за фургоном, увязая в рыхлой земле по щиколотки.

– …и-ир! – донёсся чей-то близкий крик.

Он оглянулся.

«Шестидесятый» стоял на поле в сотне метров. От него по полю к белому вертолёту и микроавтобусу бежала цепочка смутно видимых фигур.

– Командир! – снова прилетел тот же крик; это был Дохлый.

– Дуня! Там! – ткнул рукой в фургон Афанасий, продолжая бежать. – Дед!

Неизвестно, услышал его сержант или нет, но с поля донеслись звуки выстрелов, и микроавтобус, развернувшись, остановился.

– Не стреляйте! – изо всех сил крикнул Афанасий.

Финальный рывок был слишком трудным, зашлось сердце, но он гнал себя в последней надежде, что успеет, и наверно дал понять Джонсу, что не остановится ни перед чем, да и цепь высадившихся из «шестидесятого» бойцов была близко, и Джонс дрогнул. Выскочив из фургона, метнулся к своему вертолёту, нырнул в кабину, не дожидаясь водителя и бойцов в салоне автомашины, оставив их спасаться самим.

Лопасти «Ансата» закрутились быстрее, он оторвался от земли, косо пошёл к близкой лесополосе.

Стрелок из ПЗРК, пришедший в себя, вскочил, бросая взгляды вокруг, хлопнул почти неслышный выстрел, и боевик осел на кучу сопревшего сена.

Афанасий, преодолев приступ слабости, добежал до фургона одновременно с кем-то из команды «шестидесятого», первым ворвался в салон мини-вэна. Ему навстречу вскинулась рука с пистолетом, но сзади треснул выстрел, и рука исчезла. Второго боевика в кабине успокаивать не пришлось, он до сих пор лежал на сиденье рядом с Дуней и, похоже, уже не дышал. Девушка, не в силах избавиться от его присутствия, только спихнула его голову со своего плеча.

Афанасий одним толчком сбросил тяжёлое тело в проход между сиденьями, обнял жену, бормоча какие-то успокаивающие слова, осторожно снял с губ скотчевую наклейку.

Дуня всхлипнула, содрогнувшись:

– Фаня!

Кто-то сунул ему нож.

– Командир, держи.