— По-моему, вырез как раз такой, какой надо, — согласился Патрик.

— По-твоему, это так и надо, чтобы герцог пялился на мою грудь? — невинным голоском уточнила Розамунда.

— Пусть пялится сколько угодно, — ответил граф. — Но не более того.

Женщины рассмеялись.

— Я немного переделаю вырез на вашем платье цвета морской волны, мадам, — сказала Селестина. — Вы наденете его на прием у герцога с тем подарком, что Патрицио купил для вас по дороге из дворца.

— Ты купил мне подарок? — удивилась Розамунда. — Я хотела сказать — что-то кроме цветов? Кстати, они чудесные, милорд. Как они называются? И где мой подарок?

— Цветы называются мимозы, а что касается подарка, то я не уверен, стоит ли с ним так спешить. Ты оказалась слишком жадной! — поддразнил Розамунду Патрик.

— Это можете решить только вы, милорд, но я очень не люблю, когда красивые драгоценные вещи лежат в сундуках без всякого толка! — проворковала она.

С чего ты взяла, что это драгоценность? — улыбаясь спросил граф.

— А разве нет? — искренне удивилась Розамунда. — Или ты купил для меня виллу и просто не смог принести ее сюда?

Селестина не выдержала и прыснула со смеху.

— Ты наконец-то нашел женщину себе под стать, Патрицио, и я очень рада, что мне довелось увидеть это своими глазами! Ну ладно! Я закончила. Мария! Сними с мадам платье, да будь осторожна! Эта ткань тоньше паутины! — Селестина собрала все свои принадлежности в корзинку. — Потерпите еще несколько дней, мадам, и у вас будет полный гардероб на эту зиму. — Она сделала реверанс и покинула комнату.

— Мы собираемся провести здесь всю зиму? — Розамунда вопросительно посмотрела на Патрика.

Он кивнул:

— Нам будет гораздо удобнее ехать поздней весной или ранним летом, любовь моя.

— Я не думала, что мы проторчим здесь так долго, — озабоченным тоном проговорила она.

— Твой дядя Эдмунд и твой кузен Том не дадут пропасть Фрайарсгейту в твое отсутствие, Розамунда, — сказал Патрик, ласково обнимая Розамунду за плечи.

— Я беспокоюсь не из-за Фрайарсгейта, а из-за девочек, — ответила она.

— По-твоему, Мейбл не сумеет за ними присмотреть?

— Конечно, сумеет, но это нехорошо, когда дочери так долго живут без матери, — заметила Розамунда. — Хотя меня тоже когда-то воспитала Мейбл. По крайней мере моим девочкам не придется выходить замуж по решению дяди Генри, как это было со мной.

— Да, я помню, ты говорила, что тебе никогда не давали подумать о себе. Долг перед другими был для тебя превыше всего. Я и сам жил так же и потому понимаю тебя. Но сейчас, на этот краткий промежуток времени, у нас есть возможность позабыть о долге и обязанностях. Нельзя упускать такой шанс насладиться жизнью.

— Но как ты сообщишь королю все, что ему нужно знать? — недоумевала Розамунда.

— Когда кости будут брошены, Макдафф отправит мое письмо с гонцом. А мы с тобой останемся здесь, чтобы наслаждаться южным солнцем, любимая, и сладкими винами Сан-Лоренцо!

— Это звучит так заманчиво! — призналась со вздохом Розамунда и подставила губы для поцелуя. — Итак, — сказала она, когда их губы разомкнулись, — где же мой подарок?

Патрик со смехом полез в карман своего дублета и вытащил оттуда плоскую кожаную коробочку.

— Вот, держи, лисичка! — И он протянул коробочку любимой.

Розамунда честно старалась побороть любопытство. И на секунду ей это удалось. Она бросила на коробочку сдержанный взгляд и провела пальцами по мягкой коже. Но в конце концов не выдержала: схватила ее и подняла крышку.

— Ох, Патрик, какое оно красивое! — восторженно произнесла она и осторожно вынула из выстланного бархатом гнездышка золотое ожерелье. — А что это за маленькие зеленые камешки? Я никогда не видела ничего подобного! — Отложив коробку в сторону, Розамунда принялась рассматривать украшение.

— Это перидоты, — объяснил Патрик. — По цвету они очень похожи на то платье, которое Селестина показала нам первым. В лавке у ювелира остался еще один крупный камень. Его можно было бы носить на лбу на ленте. Я собирался было купить и его тоже, но захотел убедиться, что тебе они понравятся.

— Патрик, ты так добр ко мне! — с чувством произнесла Розамунда.

— Тебе уже приходилось получать драгоценности в подарок от мужчин? — спросил граф.

— Да, — кивнула она и опустила глаза вниз, прикрыв их длинными ресницами.

— От кого? — тоном яростного ревнивца спросил граф.

— От моего кузена Тома, — рассмеялась Розамунда, решив, что не стоит его больше дразнить. — Том, как ты успел убедиться, весьма необычный джентльмен. У него настоящая слабость ко всяким красивым предметам, и он накупил немало чудесных драгоценностей. Когда мы были в Лондоне, многие из этих вещей он подарил мне, но ни одна из них не сравнится с этим ожерельем, милорд! — Розамунда привстала на цыпочки и поцеловала Патрика в губы. — Спасибо, милый!

— Значит ли это, что я могу купить камень на ленту? — уточнил он.

— Буду ли я выглядеть слишком жадной, если соглашусь? — в тон ему спросила Розамунда.

— Нет, — заверил он, с улыбкой посмотрев ей в глаза. — Он очень тебе подходит, и каждую минуту на приеме у герцога я буду сгорать от ревности ко всем мужчинам, потому что они не смогут оторвать от тебя глаз.

— Ох, Патрик, тебе вовсе ни к чему меня ревновать! Я люблю тебя так, как ни одна женщина не любила мужчину! — поспешила заверить графа Розамунда. — Я не имела понятия, что такое любовь, до встречи с тобой на балу в тронном зале в Стерлинге!

— Разве Логан Хепберн никогда не привлекал твое внимание? — продолжал допытываться Патрик.

— Да, он привлекал мое внимание, и не раз. Он молод, красив и очень привлекателен для женщин. Но я никогда его не любила, — отвечала Розамунда.

— У меня не укладывается в голове, как такое возможно, чтобы ты любила меня, а не его, — недоумевал граф. — Почему нам суждено было встретиться именно сейчас, на закате моих лет? И почему мы оба скованы по рукам и ногам долгом перед своими людьми и землей? Временами мне кажется, что я был бы не прочь убежать от этой ответственности куда угодно. Но конечно, я никогда этого не сделаю — и ты тоже.

— Да, мы оба в конце концов сделаем то, что должны будем сделать, Патрик, — проговорила с легкой грустью Розамунда. — Но пока мы с тобой есть друг у друга, и у нас есть Сан-Лоренцо. Не заводи снова этот разговор про разлуку. Для него еще придет время, и мы оба это поймем. Но не сейчас.

Патрик привлек Розамунду к себе и крепко обнял. Он не произнес ни слова, только прикоснулся губами к теплой пушистой макушке. Как им удалось так полно узнать друг друга за столь короткий срок? Он не понимал этого, но и нисколько не тревожился. Она была здесь, рядом с ним, а он любил ее и не желал больше ничего знать. Патрик провел своей большой рукой по мягким шелковистым волосам, и Розамунда тихонько вздохнула.