– Сколько вы пробыли на Сенеже? В тот раз?

– Дня три. Да, три дня. До понедельника.

– Почему именно до понедельника? Вы ведь не ходите на работу?

– Если б испортилась погода, раньше уехал. А в понедельник должно было решиться с картиной.

– Когда именно вы приехали в Москву в понедельник?

– Утром, часов в одиннадцать.

– На электричке?

– На электричке.

– А в Москве?

– В Москве я сначала позвонил Новлянской. Она сказала, что берет картину и можно приехать к ней за деньгами. После этого я взял такси, доехал до своего дома, оставил вещи и уже на своей машине поехал к Новлянской.

– Когда вы садились в свою машину в понедельник, она стояла на том же месте?

– Да, на том же…

– А количество пройденных километров на спидометре? Вы не обратили на него внимания?

– Нет. С какой стати?

– Все же вас не было три дня. Мало ли.

– Я как-то не очень смотрю на это количество…

– Жаль. Нам бы это очень помогло.

– Что-нибудь случилось?

– Скоро объясню. Сергей Леонидович, нет ли среди ваших знакомых некоего Игоря Кирилловича?

Все. Они вышли на мою машину. И на меня в образе Игоря Кирилловича. Помедлив, я переспросил:

– Игоря Кирилловича?

– Да. Может быть, его зовут и по-другому. Приметы: ему около пятидесяти. Выше среднего роста. С коротким седым бобриком. Светлоглазый, загорелый. На коже лица есть небольшие дефекты.

Я изобразил раздумье, уставившись на ноги. Пожал плечами:

– Нет. Не знаю никого с таким именем и с такой внешностью.

– Может быть, вы просто видели где-нибудь такого человека? Случайно. Около дома.

Я мог, конечно, сказать, что видел. Потому что давно понял: из моих ответов складывается довольно складная версия. Мою машину угнали девятого рано утром. И девятого же, но поздно вечером, поставили на место. Так что если я скажу, что видел мельком седого моложавого человека, это только укрепит вариант с угоном машины.

– Вспомните, Сергей Леонидович. Это очень важно. – Рахманов смотрел на меня довольно доброжелательно. И все же, подумав, я решил не переигрывать. Заявление о том, что видел Игоря Кирилловича, наверняка вызовет дополнительные расспросы, на которых могу засыпаться. Поэтому сказал:

– Нет. Не видел.

– Обидно. Нам очень важно найти этого человека. Тогда вспомните: вдруг кто-то просил у вас машину? Перед вашей поездкой на Сенеж.

– Нет, никто не просил.

– Может, у кого-то еще, кроме вас, есть ключи от машины?

– Ни у кого.

– Д-да… – Сказав это, следователь задумался.

Довольно долго мы сидели молча. Наконец Рахманов открыл папку. Положил передо мной две фотографии:

– Случайно вам не знакомы эти люди?

Это были Юра и Женя. Я сделал вид, что вглядываюсь. Покачал головой:

– Нет. Этих людей я не знаю…

– И никогда не видели?

– Нет, не видел.

– Ну а, может, вы знаете Вадима Павловича?

Вадим Павлович… Наконец-то выплыл и он. Чуть выждав, я переспросил:

– Вадима Павловича?

– Да? Вы могли слышать это имя-отчество… скажем, где-то среди окружения Новлянской? Может быть, слышали? Хотя бы мельком?

– Нет. Никогда о таком не слышал. – Сказав это, я подумал: ну и ну. Вадим Павлович связан с Верой? Что-то не верится. Мне, например, никогда бы такое не пришло в голову. Интересно, что скажет об этом Сашка?

– Может быть, вы его видели? – спросил Рахманов. – Опять же среди окружения Веры Николаевны. На вид ему лет шестьдесят. Он выше среднего роста. Полный. Волос мало. Те, что есть, зачесаны набок. Глаза светлые. С правой стороны под подбородком розовый шрам. Одевается скромно. Иногда ходит в синей куртке с металлическими пуговицами и серых брюках. – Внимательно посмотрел на меня. – Не встречали такого?

Я сделал вид, что вспоминаю. Покачал головой:

– Да нет. Не встречал. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– Сейчас объясню. – Рахманов достал что-то из папки. Протянул: Посмотрите. Вам знакома эта бумажка?

Я взял у него из рук небольшой бумажный квадратик. Он был изрядно потерт. Вгляделся. Моя контрамарка… Моя контрамарка в Ленком на «Гамлета»! Цифры «6–7, 8». Шестой ряд, седьмое и восьмое места. Как же так. Как эта чертова контрамарка оказалась у Рахманова? Где они ее нашли? Неужели в Смоленской области? Получается, эта контрамарка лежала в кармане моего пиджака. Тогда, собираясь, я схватил первый попавшийся пиджак. Не подумав, что это пиджак от того самого костюма, в котором я с Аленой был на «Гамлете». Идиот! Надо было проверить карманы. Впрочем, об этом уже поздно. Да и не нужно затягивать молчание. Сказал по возможности небрежно:

– Насколько я помню, это контрамарка, по которой я ходил в Ленком.

– Правильно. Куда вы дели эту контрамарку после спектакля?

– Это имеет значение?

– Имеет.

– Понятия не имею. Выбросил. Это же делается машинально. Разве это так важно?

– Важно. И не в последнюю очередь для вас. Вспомните, куда вы выбросили контрамарку?

– Не помню. Совсем не помню.

Рахманов долго смотрел в окно. Потом повернул голову и сказал:

– Сергей Леонидович, эта контрамарка найдена недалеко от места преступления, на шоссе в Смоленской области. Оказалась она там тогда же, когда было совершено преступление. Примерно девятого июля. Причем, по нашим данным, к месту преступления преступники подъехали на машине, похожей на вашу. На светло-серых «Жигулях» шестой модели. Поскольку, как вы говорите, девятого июля вы были далеко от Смоленской области, мы с вами должны выяснить это несоответствие и понять, откуда оно взялось.

– Андрей Викторович, вот уж не знаю…

– И я не знаю. Ведь соединяются два фактора. Ваша контрамарка и машина, как две капли воды похожая на вашу. Согласитесь, вряд ли это совпадение.

Я молчал, обдумывая ситуацию. Я уже знал, где выпала контрамарка: на обочине, когда, съев последний бутерброд, я выкинул за окно бумагу. Тогда же, пошарив в кармане, я собрал все бумажки, которые там были, и тоже выкинул. Но в общем-то особой беды в этом нет. Если следовать версии с угоном машины, контрамарку могли найти те, кто угнал машину. В машине же. И подбросить на обочину, чтобы навести след на меня. Точно. Сказал устало и обескураженно:

– Андрей Викторович, добавить мне абсолютно нечего. Я рассказал все, как было.

Следователь внимательно посмотрел на меня: